Основные точки зрения на приказ 227 в научной литературе
Подготовка СССР упреждающего удара по Германии: границы дискуссии
Обвинение Советского Союза в подготовке нападения на Германию летом 1941 г. впервые официально прозвучало в заявлении Шуленбурга, сделанном им сразу после начала войны советскому правительству, и в меморандуме, вручённом в тот же день советскому послу в Берлине. Что касается историографии, то миф о том, что нападение Германии на Советский Союз носило превентивный характер, появился сразу после войны в работах бывших генералов и офицеров вермахта, а также чиновниках третьего рейха, стремившиеся оправдать своё участие, часто активное, в подготовке и осуществлении плана «Барбаросса». Они заявляли, что СССР был намерен завоевать всю Европу, и если бы Сталин и не напал бы на Германию в 1941 году, то непременно сделал это позднее, поэтому они и поддержали «решение Гитлера начать превентивную войну с целью сдерживания советской экспансии» . Германия в выступлениях этих авторов рисовалась как «хранительница Европы», «барьер против распространения коммунистического панславизма» .
Показу несостоятельности тезиса о превентивности гитлеровского нападения 22 июня 1941 г. советские историки уделяли немало внимания, доказывая, что в 30-е годы советская дипломатия прилагала огромные усилия для предотвращения войны, последовательно боролась за организацию коллективного отпора агрессорам. Приведённые ими факты свидетельствовали, что версия о превентивности гитлеровского нападения была сфабрикована нацистской пропагандой перед 22 июня 1941 г. . В то же время, следует отметить, что в литературе, посвящённой этой проблеме, зачастую не проводится чёткой грани между «превентивной войной» в том значении, которое вкладывалось в это понятие идеологами гитлеризма, и «превентивным ударом» как специальным военным термином, что сегодня приводит к определённым трудностям в анализе как самой проблемы, так и посвящённой ей историографии.
В понятие превентивности нацистами вкладывался более широкий смысл. Так, на допросе 17 июня 1945 г. начальник штаба при ставке верховного главнокомандования вермахта А.Йодль заявил: «Существовало политическое мнение, что положение усложнится в том случае, если Россия первой нападет на нас. А поскольку раньше или позже, но война с ней неизбежна, нам лучше самим выбрать время для нападения» . В.Шелленберг в своих мемуарах приводит слова Гейдриха, якобы сказанные им в апреле 1941 г.: «Подготовка русских к войне проводится в таких масштабах, что в любой момент Сталин сможет нейтрализовать наши действия в Африке и на Западе. А это означает, что он сможет предупредить все акции, которые запланированы нами против него. Другими словами, можно сказать, что Сталин в скором времени будет готов начать войну против нас» .
16 июня 1941 г. после беседы с Гитлером о предстоящем нападении на Советский Союз, Й.Геббельс записал в дневнике: «Москва хочет остаться вне войны до тех пор, пока Европа не устанет и не истечет кровью. Вот тогда Сталин захотел бы действовать. . Россия напала бы на нас, если бы мы стали слабыми, и тогда мы имели бы войну на два фронта, которую мы не допускаем этой превентивной акцией (т.е. реализацией плана «Барбаросса» Ю.Н.). Только таким образом мы гарантируем свой тыл» . Именно в этом смысле предпочитали говорить о превентивности германского нападения западногерманские историки правоконсервативного ( «ревизионистского») направления после того, как были отвергнуты аргументы нацистской пропаганды о непосредственной угрозе Германии со стороны Советского Союза летом 1941 г.
В российской историографии работы, в которых повторялись аргументы западногерманских «ревизионистов», появились в начале 90-х гг. и вызвали оживлённую полемику, толчком к которой послужила публикация на русском языке книги В.Суворова (В.Резуна) под названием «Ледокол», где концепция «ревизионизма» была представлена в резкой и агрессивной форме, а также статьи одного из главных представителей этого направления в историографии ФРГ Й.Хоффмана в журнале «Отечественная история» .
Главная идея «Ледокола» состоит в обосновании тезиса о том, что сталинская внешняя политика в 30-е годы определялась стремлением к мировому господству. Советское руководство всячески способствовало развязыванию Второй мировой войны, рассчитывая превратить её в войну революционную. В 1941 году СССР имел агрессивный план типа «Барбароссы», который реализовывался в развёртывании стратегических эшелонов, и Красная Армия обязательно напала бы на Германию (и на всю Западную Европу), если бы Гитлер 22 июня не затормозил «наступление мирового коммунизма». Точка зрения Суворова, его методы работы с источниками вызвали справедливую критику со стороны историков разных стран и политических ориентаций как далёкие от науки .
Тем не менее, в нашей стране нашлись историки, поддержавшие версию о подготовке Сталиным нападения на Германию и поспешившие на основе рассекреченных майских 1941 года «Соображений. » Генерального штаба провозгласить, «что суворовская гипотеза» получила документальное подтверждение и «обрела статус научной истины» . В качестве наиболее последовательных сторонников этой концепции выступили В.Д.Данилов, М.И.Мельтюхов, В.А.Невежин, Б.В.Соколов, а также Ю.Н.Афанасьев, не без содействия которого, надо полагать, книга В.Суворова попала в список литературы, рекомендуемый абитуриентам РГГУ .
Однако, ни о каком упреждающем (превентивном) ударе в работах названных авторов речи не идет СССР, по их мнению, готовился к захватнической ( «наступательной») войне. «. Ни Германия, ни СССР, пишет М.И.Мельтюхов, не рассчитывали на наступление противника, значит, и тезис о превентивных действиях в данном случае неприменим» .
Более того, в ходе дискуссии эти исследователи вообще попытались отрицать научную плодотворность использования понятия «превентивная война», считая, что оно носит оценочный характер и само содержание его расплывчато. М.И.Мельтюхов и В.А.Невежин говорят о «научной беспредметности» дискуссии о превентивной войне, поскольку, дескать, она сводится к поиску стороны, первой начавшей подготовку к нападению . В подтверждение такой позиции В.А.Невежин ссылается на мнение немецкой исследовательницы Б.Пиетров Энкер, однако последняя, напротив, как раз говорит о необходимости разделять два понятия: узкое военное и «социал-дарвинистское» , чего «суворовцы» делать не хотят .
Нетрудно увидеть, что такая постановка вопроса позволяет В.Д.Данилову, М.И.Мельтюхову и В.А.Невежину продемонстрировать свою беспристрастность и, вроде бы, отмежеваться от одиозной книги В.Суворова (Резуна), возлагающего всю вину за развязывание не только Великой Отечественной, но и Второй мировой войны на Сталина и Советский Союз. «. Очевидно, пишет В.Д.Данилов, виновность Германии как агрессора не может быть поставлена под сомнение. » Объективно, однако, их позиция совпадает с позицией представителей западногерманского «ревизионизма», давно уже не пытающихся открыто говорить о «превентивности» нападения Германии в узком военном смысле и акцентирующих внимание на якобы агрессивных внешнеполитических устремлениях Советского Союза.
Необходимо, тем не менее, отметить, что существует принципиальная разница между «превентивной войной», о которой десятилетия твердила западногерманская правоконсервативная историография, и «превентивным ударом», дискуссия по поводу которого была навязана российским историкам в начале 90 х годов. Израильский ученый Г.Городецкий, например, чётко разделяет «превентивную войну» и «упреждающий (превентивный) удар» и показывает, что для советской военной науки первое понятие вообще чуждо . Интерпретируя «Соображения. » Генштаба от 15 мая как предложение нанести превентивный (упреждающий) удар, исследователи имеют в виду военную операцию, предпринимаемую в оборонительных целях против изготовившегося к нападению (или уже совершившего таковое) противника. В.Д.Данилов, М.И.Мельтюхов и В.А.Невежин, используя выражение «превентивный (упреждающий) удар», подразумевают под ним нападение, никак внешними обстоятельствами не мотивированное .
Используемая В.Д.Даниловым, М.И.Мельтюховым и В.А.Невежиным аргументация в основном воспроизводит основные положения «Ледокола» и вышеназванной статьи Й.Хоффмана. Единственное более или менее существенное отличие заключается в отношении к показаниям военнопленных советской армии: если для Хоффмана они представляют источник, заслуживающий доверия даже в большей степени, чем содержащиеся в российских архивах документы , то В.А.Невежин и М.И.Мельтюхов предпочитают отталкиваться в своих построениях от собственного истолкования отечественных архивных материалов, лишь в заключение приходя к выводу о репрезентативности этих показаний для установления подлинных намерений И.В.Сталина и его окружения .
Эти мероприятия должны были быть завершены в начале июля, и, исходя из этого, М.И.Мельтюхов, Б.В.Соколов и В.Д.Данилов утверждают, что нападение СССР на Германию должно было состояться в середине июля 1941 года. Они полагают, что Сталин не ждал нападения немцев и не верил в его возможность именно этим обстоятельством, а также тем, что Красная Армия развёртывалась для наступления, а не для обороны, и обусловлены тяжёлые поражения первого периода войны .
В пользу того, что пропагандисты «ревизионистской» концепции сознательно идут на подмену понятий, используя термины «наступление», «наступательная война» как синонимы «нападения», «агрессии», свидетельствует попытка М.И.Мельтюхова пересмотреть определение советской военной доктрины как оборонительной.
Рассуждая таким образом, Мельтюхов показывает, что считает: характер доктрины определяется способом действия армии, и ничем иным. «. Военная доктрина и не может содержать агрессивных устремлений, поскольку в ней эти вопросы вообще не рассматриваются. . Военная доктрина отражает вопросы подготовки Вооруженных Сил к войне, методов ее ведения» . По сути, Мельтюхов в данном случае предлагает внести изменение в содержание понятия, отбросив как «оценочные» элементы вроде «целей войны», «политического характера доктрины» и пр., ограничившись при определении её характера только способом действий вооружённых сил .
С этой точки зрения историк пытается полемизировать и с критиками «Ледокола». Так, А.С.Орлов в одной из своих статей справедливо отмечает, что никакого противоречия между «наступательной» пропагандой и «оборонительным характером» военной доктрины нет. «Советская военная доктрина, пишет он, оборонительная по своему политическому характеру, то есть не содержит агрессивных устремлений, но в случае нападения на СССР извне Красная Армия будет вести наступательную войну до полного разгрома агрессора. Исходя из этого, все военное строительство, боевая и оперативная подготовка армии и флота были пронизаны идеей решительного наступления» . Приводя эту цитату, Мельтюхов заявляет, что ему непонятно, почему тезис Суворова о подготовке СССР к агрессии против Европы под прикрытием «лозунгов о мире и обороне» вызывает у А.С.Орлова возражения ведь он утверждает то же самое!
Очевидно, однако, что для А.С.Орлова не является тождественным наступление как вид тактических действий, предпринимаемых в целях обороны, и нападение в целях завоевания. Не надо быть специалистом в военном деле, чтобы понять безграмотность предложения использовать для характеристики военной доктрины только предполагаемый способ ведения военных действий: в ходе войны на разных её этапах армия может придерживаться, в зависимости от обстановки, и оборонительной тактики, и наступательной. Поэтому цели войны вовсе не оценочная характеристика, а существенная составляющая содержания военной доктрины. Обратимся к соответствующей статье «Военной энциклопедии»: «Доктрина военная принятая в государстве на данное [определенное] время система взглядов на сущность, цели, характер возможной будущей войны, на подготовку к ней страны и ВС и на способы ее ведения» . «Доктрина отвечает на вопросы: считает ли государство войну приемлемой в качестве средства для реализации своей политики или отвергает ее; от кого исходит военная угроза и на кого можно рассчитывать. каковы характер и цели возможной войны, каковы задачи ВС. »
Аргументация М.И.Мельтюхова и других сторонников «ледокольной» концепции большинством отечественных учёных была расценена как недостаточно убедительная. Прежде всего, было обращено внимание на неоправданное отождествление в работах названных авторов понятий «наступление» и «агрессия». Так, например, А.Н. и Л.А.Мерцаловы подчеркнули, что в военной науке принято различать эти понятия. Ещё в начале ХIХ века крупнейшими европейскими военными теоретиками А.Жомини и К.Клаузевицем было показано, что характер войны определяется целями воюющих сторон, а не способами действий их армий. В справедливой и несправедливой, захватнической или освободительной войне армия может и наступать, и обороняться. А любой Генеральный штаб обязан разрабатывать всевозможные варианты ведения военных действий. В частности, К.Клаузевиц писал и о «прекрасном использовании упреждения в готовности» как «преимуществе наступления». Так что наступательное не значит агрессивное. «Дело не в том, пишут А.Н. и Л.А.Мерцаловы, кто кого «упредил», кто на кого «напал», чьи войска на чьей территории. В 1944-1945 годы США «напали» на Германию, а СССР на Японию. Однако, их никто не считает агрессорами. » «. Действия государств по отражению агрессии или по пресечению агрессии, даже если они являются наступательными (курсив мой Ю.Н.), не могут рассматриваться как нарушение норм международного права», пишут авторы «Военной энциклопедии» .
Отметим, что ни в одном из цитируемых М.И.Мельтюховым документов планирования нет указания на то, что Красная Армия «начинает и заканчивает развертывание первой». Более того, вариант «Соображений. » от 15 мая отражает понимание советским руководством того факта, что Германия опережает Советский Союз в осуществлении сосредоточения и развёртывания. Поэтому утверждение Мельтюхова о том, что в документе от 15 мая «неоднократно подчеркивается, что именно Красная Армия будет инициатором военных действий» выглядит по меньшей мере странным.
Если не путать нанесение упреждающего агрессора удара, совершаемого в целях обороны, с наступлением в целях завоевания, то необходимо признать, что в майских «Соображениях. » Генерального штаба невозможно увидеть план, который бы соответствовал «агрессивным устремлениям» Советского руководства. Даже согласившись с тем, что этот план предполагал со стороны СССР первым открыть военные действия (что совсем не очевидно), увидеть в нём план агрессии невозможно. Из текста отчётливо видно, что советское командование исходило из признания угрозы со стороны Германии, оценивало её войска как изготовившиеся для нападения и свои действия рассматривало лишь как ответные. «Для того, чтобы обеспечить себя от возможного внезапного удара противника, цитируем текст майских «Соображений», прикрыть сосредоточение и развертывание наших войск и подготовку их к переходу в наступление, необходимо. » «Предотвратить», «упредить» вот терминология, используемая авторами плана, который ставит перед советскими войсками ограниченные задачи: разгром основных группировок противника на территории Польши и Восточной Пруссии, а вовсе не завоевание Германии, что, как указывает Ю.А.Горьков, вполне укладывается в рамки фронтовой операции .
Что же касается пропагандистских документов отрывков из речей И.В.Сталина, А.А.Жданова, проекта директивы ГУПП, то с их помощью можно утверждать только одно: в Советском Союзе будущая война виделась как «наступательная». Это, собственно, и показывают в своих работах М.И.Мельтюхов и В.А.Невежин, делая затем неоправданный вывод, что наступательная фразеология свидетельствует о намерении советского руководства совершить летом нападение на Германию. Однако из того обстоятельства, что советское руководство считало необходимым «поддерживать в народе уверенность в справедливости предпринимаемых им внешнеполитических акций» и ориентировало армию на «наступательные действия» совсем не следует, что СССР планировал нападение. Если не отождествлять, как это делает В.А.Невежин, понятия «наступление» и «нападение» ( «агрессия») , то в предвоенной пропаганде с большим основанием можно увидеть отражение представлений советского руководства о характере будущей войны и образе действий СССР и его Вооружённых Сил, как, например, это делает О.В.Вишлёв .
Возможно, интерпретация В.А.Невежина была бы более оправданной, если бы до мая 1941 года в советской пропаганде преобладала исключительно оборонительная риторика тогда произошедшие весной 1941 года изменения действительно нуждались бы в дополнительном объяснении. Но никаких принципиальных изменений в 1941 году не произошло, что многочисленными примерами, относящимися к более раннему периоду, иллюстрирует сам В.А.Невежин. Можно говорить об известной активизации, всплеске «наступательных настроений», что, в совокупности с рассекреченными оперативными планами свидетельствует как раз против тезиса о «слепоте» Сталина, не верившего в возможность нападения Германии.
Новейшие, и давно известные исследователям документы свидетельствуют об обратном: Сталин и Генеральный штаб Красной Армии не только видели всё возрастающую угрозу со стороны Германии, но и принимали меры для предотвращения вероятного столкновения. В этом контексте современные исследователи склонны рассматривать и дипломатические манёвры советского руководства, предпринимаемые накануне войны, и меры по усилению войск приграничных округов, форсированию оборонительного строительства и интенсивную работу по корректировке оперативных планов . Допустимой представляется интерпретация «поворота» в советской пропаганде, произошедшего весной 1941-го года как части демонстративных мероприятий с целью оказать силовое давление на Германию. Правомерность такой интерпретации признает, кстати, и В.А.Невежин , однако в его изложении цели этого давления остаются неясны. О.В.Вишлёв в данном случае более последователен, расценивая его как средство сдерживания потенциального агрессора.
Можно ли ставить в дискуссии точку? В предыдущей статье мы высказали мнение, что вопрос о планировании Генеральным штабом Красной Армии упреждающего удара как оборонительной меры, призванной сорвать готовящееся нападение Германии, остается пока открытым. В то же время, необходимо подчеркнуть, что продолжающаяся дискуссия должна вестись на основе признания того факта, что имеющиеся в распоряжении историков документы не могут свидетельствовать в пользу агрессивности Советского Союза, стремления его руководства к достижению мирового господства. Что касается попыток ряда авторов выстроить имеющиеся факты и документальные источники в некую конструкцию, призванную подтвердить правильность ревизионистской концепции, то они представляют собой яркий пример использования исторического материала в целях создания и внедрения в общественное сознание очередного мифа.
Отметим, что в ходе полемики дальнейшую разработку получили многие смежные проблемы. В частности, О.В.Вишлёвым предложено объяснение несвоевременной отдачи И.В.Сталиным приказа о приведении войск в боевую готовность. Немецкое командование стремилось создать у советского руководства впечатление о возможности мирного разрешения конфликта. И Сталин, по видимому, если и не рассчитывал на это, то, по крайней мере, считал вероятным, что началу военных действий будет предшествовать выяснение отношений на дипломатическом уровне. О.В.Вишлёв, анализируя полученные советской разведкой данные, а также некоторые ранее не включённые в научный оборот документы из германских архивов, пришёл к выводу, что И.В.Сталин, по видимому, поверил умело подброшенной дезинформации и ожидал ультиматума со стороны Германии . Опубликованные О.В.Вишлёвым немецкие документы свидетельствуют: германское командование исходило, с одной стороны, из того факта, что СССР не собирается нападать на Германию летом 1941 г., а, с другой стороны, планировало выманить советские войска из глубины страны поближе к границе, с тем чтобы разгромить их в приграничных сражениях. С этой точки зрения кампания по дезинформации, проведенная гитлеровцами, оценивалась ими как успешная .
Кстати, немецкие генералы Гудериан, Паулюс, Манштейн, разработчик плана «Барбаросса» Маркс в своих воспоминаниях оценивают военные приготовления советской стороны исключительно как оборонительные. Г.Городецкий, основываясь на их свидетельствах, а также архивных документах немецкой разведки, заключил: «Изучая схемы развертывания советских войск, немцы не обманывались относительно мобилизации. Они исключили возможность превентивного удара, признавая явное намерение русских создать «пункты концентрации для обороны», откуда они в лучшем случае могли бы предпринять изолированное и ограниченное контрнаступление» .
Итак, в настоящий момент в современной историографии изучение связанных с советским предвоенным планированием проблем достигло такого этапа, когда можно подводить некоторые итоги.
Рассекречивание в конце 80-х начале 90-х годов многих архивных фондов, публикация множества важнейших документов позволили детализировать представления о предвоенном планировании советской стороны, уточнить и даже пересмотреть многие положения, принятые в советской исторической науке.
На наш взгляд, в исследовании предыстории Великой Отечественной войны достигнут определённый прогресс, заключающийся, как представляется, в попытках конструирования рационального объяснения действий советского руководства при отказе от ссылок на «необъяснимую слепоту», упрямство, глупость и тому подобные факторы, что было свойственно отечественной историографии в период «оттепели» и затем подхвачено в «перестроечные» годы.
В частности, новейшими документальными публикациями поставлена под сомнение версия о слепой вере Сталина в силу пакта о ненападении от 1939 года, до последнего времени широко распространённая в отечественной историографии. Документы показывают, что советское руководство знало о сосредоточении германских войск у границ СССР и опасалось военного столкновения с Германией, к которому шла усиленная подготовка.
Вместе с тем, тот факт, что нападение Германии не явилось неожиданностью для руководителей СССР, не означает, что внезапности не было на тактическом уровне. Безусловно также, что для миллионов советских людей случившееся 22 июня 1941 года было внезапным.
Следует признать недостаточно обоснованным распространённое в исторической литературе стремление отнести совершённую советским командованием ошибку в определении наиболее опасного стратегического направления исключительно на счёт недальновидности и некомпетентности И.В.Сталина. Имеющиеся в распоряжении историков материалы дают возможность сделать выводы о продуманности принятого советским командованием решения сосредоточить основную группировку сил Красной Армии на Юго-Западном направлении, о серьёзных основаниях стратегического и военно-политического характера для подобного решения (в том числе и о соответствии этого решения данным разведки) и о необходимости разделения ответственности за его принятие между И.В.Сталиным, Наркоматом обороны и Генеральным штабом Красной Армии.
Подверглась корректировке распространённая в отечественной литературе точка зрения, согласно которой в ходе оперативно стратегических игр на картах, состоявшихся в январе 1941 года, отрабатывались варианты ведения войсками Красной Армии военных действий в начальный период войны, причём варианты эти носили сугубо оборонительный характер. Новые документы показывают, что ни на декабрьском 1940 года совещании высшего командного состава, ни в процессе оперативно стратегических игр проблемы начального периода войны не обсуждались. Были проиграны варианты двух наступательных операций Красной Армии на Западном и Юго-Западном фронте, которые, по условиям игр, должны были быть осуществлены после отражения нападения агрессора.
Опубликованные документы ставят перед исследователями новые вопросы, ответы на которые дадут возможность с большей достоверностью и доказательностью подойти к решению ряда проблем предыстории Великой Отечественной войны.
Дискуссия, развернувшаяся вокруг вопроса о подготовке Сталиным упреждающего удара по Германии сыграла, без сомнения, важную роль в углублении наших представлений о предвоенном периоде отечественной истории, стимулировала научный поиск. Конечно, всегда будут существовать различные интерпретации документов и событий, однако эти интерпретации не должны опираться на политические или идеологические пристрастия сегодняшнего дня. К сожалению, априорная убежденность в агрессивной природе коммунистического режима в течение всего периода его существования, отрицательное отношение к личности И.В.Сталина заставляют отдельных исследователей оперировать недостаточно обоснованными положениями.
АНАЛИЗ ПРИКАЗА И.В. СТАЛИНА «НИ ШАГУ НАЗАД!» С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОЦИОНИКИ
1 74 Ex Libris Таратухин С. А. АНАЛИЗ ПРИКАЗА И.В. СТАЛИНА «НИ ШАГУ НАЗАД!» С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОЦИОНИКИ УДК Бился «максим» в порыве свирепой прилежности. Алексей Сурков, «О нежности» Семьдесят лет назад был издан один из самых известных документов Великой Отечественной войны приказ наркома обороны И. В. Сталина 227 от , более известный в народе как приказ «Ни шагу назад!». Ниже приведен его текст: ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций 28 июля 1942 года 227 город Москва. Без публикации Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге и у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Части войск Южного фронта, идя за паникерами, оставили Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором. Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток. Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам. Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства это не пустыня, а люди рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину. 2-3/2014 Менеджмент и кадры:
2 75 Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог. Из этого следует, что пора кончать отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок Советской земли и отстаивать его до последней возможности. Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев это значит обеспечить за нами победу. Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов. Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять Родину. Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу. Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование ни шагу назад без приказа высшего командования. Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо, как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины. Выполнить этот приказ значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага. После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель покорить чужую страну, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение. Менеджмент и кадры: 2-3/2014
3 76 Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу? Я думаю, что следует. Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает: 1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами: а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать дальше на восток, что от того отступления не будет якобы вреда; б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования фронта; в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины. 2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями: а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду; б) сформировать в пределах армии 3 5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной; в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной. 3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий: а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военные советы фронта для предания военному суду; б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях. Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах. Народный комиссар обороны И. Сталин 1 Предыстория этого документа такова. В июле 1942 года стало ясно, что стратегическая инициатива окончательно перешла на сторону немцев. Советские войска терпели поражения на всех участках фронта от Волхова до Севастополя. На южном участке фронт был прорван от Воронежа до Ростова-на-Дону и гитлеровцы перешли в решительное наступление на Сталинград и Северный Кавказ. Говоря языком соционики, в аспектной структуре окружающей информационной среды стали доминировать аспекты, являющиеся значимыми для второй квадры: волевая сенсорика, этика эмоций, интуиция времени, логика структуры. Как известно, интегральным типом информационного метаболизма (ИТИМ) русского народа является интуитивно-этический интроверт ИЭИ (идентифицирован А. В. Букаловым в 1988 году. Подробнее см. [2]). 1 Цитируется по [1]. 2-3/2014 Менеджмент и кадры:
4 77 Напомним модель ИЭИ: Во главе же Советского Союза, большинство населения которого составляли русские, а также советских Вооруженных Сил, где большинство составляли представители того же народа, уже довольно долгое время находился хорошо социально реализованный, не имеющий искажений в работе модели, можно сказать, образцово-показательный логико-сенсорный интроверт (ЛСИ) И. В. Сталин, находящийся в соционических отношениях тождества с интегральным типом возглавляемого им советского государства. Среди социоников считается общим местом относить И. В. Сталина к типу (ЛСИ). Верификацией данного типа занимался доктор социологических наук В. Н. Антошкин, см. [3]. Напомним его модель: Напомним также, что ИЭИ и ЛСИ входят в состав второй квадры социона (квадра «Бета») и находятся между собой в интертипных отношениях активации. 4 3 В указанный период времени отступление Красной Армии часто носило характер панического бегства. Именно так в июле 1942 года был сдан врагу город Ростов-на-Дону, являющийся «воротами на Кавказ» и имеющий в силу этого 6 5 важнейшее стратегическое значение. Вопреки категорическому приказу И. В. Сталина, немцы захватили город без боя. Мосты через Дон не были уничтожены, как не были уничтожены или вывезены склады Южного Фронта. Про- 7 8 тивнику досталось большое количество оружия, боеприпасов, боевой техники, горючесмазочных-материалов, продовольствия, медикаментов, обмундирования, транспортных средств. Паника была настолько сильна, что в конце июля 1942 года беглецов из-под Ростована-Дону пришлось останавливать на Северном Кавказе, где многие из них пытались грабить продовольственные и винные склады. С точки зрения соционики произошло некое событие (информационный аспект интуиция времени), связанное с взрывом панических настроений. Что такое паника? В Древней Греции этим словом называли безотчетный страх, нагоняемый богом лесов Паном. В современном русском языке под паникой понимают: 1. Внезапный, непреодолимый страх, смятение, охватившее кого-либо (обычно сразу многих людей). 2. Общее волнение, переполох, вызванные этим страхом [4]. Таким образом, паника явно относится к аспекту, то есть этике эмоций, имеющей в данном случае явный знак «минус». В сочетании с аспектом (военное поражение как некое событие) все это должно оказать суггестивно-активационное воздействие на любого нормального ЛСИ. Это следует из модели типа его информационного метаболизма, ибо блок «суперид» логико-сенсорного интроверта состоит из функций с этими же аспектами: пятая, суггестивная — 5, а шестая, активационная + 6. Далее происходит передача управления к функциям блока Эго, что и произошло в данном случае. Приказ 227 от является хрестоматийным примером проявления подобного «псевдокольца активации». Как и все подобного рода документы, этот приказ делится на две части констатирующую и результирующую. Первая часть изложение проблемы так, как человек воспринимает ее по своей первой, интеллектуальной функции, в данном случае по + 1 логике структуры со знаком «плюс». Констатирующая часть приказа 227 это сплошные рассуждения о порядке и дисциплине, любимейшая тема для ЛСИ, на которую он способен рассуждать неограниченно долгое время. Из этой части приказа следует, что все беды и невзгоды Красной Армии на 14-м месяце войны следуют исключительно из-за того, что ей не хватает порядка и дисциплины. Слово «дисциплина» употребляется в приказе 13 раз в самых разных сочетаниях. Из текста первой части приказа можно сделать вывод, что степень благородства цели, стоящей перед коллективом, находится в прямой зависимости от уровня его дисциплины, и наоборот, уровень дисциплины зависит от благородства цели. Поэтому превосходство немцев в дисциплине по сравнению с РККА вызывало определенное недоумение у советского вождя цели у Менеджмент и кадры: 2-3/2014
5 78 гитлеровцев были явно гнусные, а уровень дисциплины высокий. У многих исследователей вызывает отторжение и даже возмущение тот факт, что И. В. Сталин призывал учиться у немцев, а точнее, у А. Гитлера (который при этом прямо не называется) жестокости по отношению к собственным военнослужащим. Но с точки зрения соционики это хорошо объясняется тем фактом, что интегральными типами немецкого народа, вермахта и собственно Третьего рейха тоже являлись логико-сенсорные интроверты. Поэтому советский Верховный Главнокомандующий с большим пониманием воспринимал типовые свойства противостоящих ему структур с позиции соционических отношений тождества. Упомянутые выше германские «неслучайные группы» возглавлял А. Гитлер, по своему соционическому типу этикоинтуитивный экстраверт (ЭИЭ). Напомним модель этого типа: 1 2 Этот социотип не только входит во вторую квадру социона, но и находится в интертипных отношениях дуальности с ЛСИ. Отсюда и происходит 4 3 впервые высказанное за годы Великой Отечественной войны требование И. В. Сталина поучиться у противника. Интересно, что штрафные подразделения и заградотряды активно применялись в Красной Армии во время гражданской 6 5 войны. Их деятельность даже изучалась в советских военных учебных заведениях. Но сослаться на этот опыт советский вождь не мог по политическим причинам. Дело в том, что в то время Красную Армию возглавлял Л. Д. Троцкий, за- 7 8 нимавший должности председателя Реввоенсовета РСФСР и наркома по военным и морским делам. Именно он, ЭИЭ по своему соционическому типу, был инициатором, организатором и вдохновителем подобных формирований в РККА. Открыто призвать учиться у этого заклятого политического врага советский вождь не мог. С этой точки зрения явно был предпочтительнее другой ЭИЭ А. Гитлер. Рассмотрим теперь вторую распорядительную часть приказа (после слова «приказывает»).здесь мы видим проявление второй, творческой функции блока Эго, в данном случае — 2, то есть волевой сенсорики со знаком «минус». Советский Верховный Главнокомандующий, в полном соответствии с законами соционики, творчески применил силу для поддержания, внедрения, укрепления и защиты порядка в возглавляемой им Красной Армии. А именно приказал расстреливать на месте провинившихся, направлять их в специально создаваемые штрафные подразделения, ставить позади своих войск заградительные отряды. В двух словах суть приказа 227 можно выразить так: «порядок силой». Это словосочетание емко и точно выражает сущность идеологии блока Эго ЛСИ. Интересно проанализировать семантическое наполнение этого документа: приказ, дисциплина, железная дисциплина; порядок, строжайший порядок, железный порядок, укрепление порядка и дисциплины; закон, железный закон, железный закон дисциплины, железная рука; запрет, запретить, запрещение; враг, враг лезет, рвется, захватывает, опустошает, разоряет, насилует, грабит, убивает; фронт, открывать фронт, участок фронта; отступать, отступающие, отступление; захватить, загубить, отбирать, бои, оккупанты, территория; паника, паникеры, трусы, трусость, неустойчивость, позор, беспорядочный отход, предатели Родины, истребляться на месте, расстреливать на месте; защита, упорно защищать, цепляться, оборона, сопротивление, боевые позиции, ни шагу назад, до последней капли крови, территория, пустыня; удар, остановить, отстоять, выдержать, отбросить, разгромить; самолеты, танки, артиллерия, минометы, авиаэскадрильи; роты, батальоны, полки, дивизии, корпуса, армии, эскадроны, эскадрильи, батареи, команды, штабы; силы, усиливать, ослаблять; грехи, ликвидировать, снимать с поста, военный суд, искупить кровью преступления; штрафные батальоны, штрафные роты, заградительные отряды. Все эти слова и устойчивые словосочетания относятся к аспектам белой логики и волевой сенсорики, четко выражая категории мышления и творчества блока Эго ЛСИ. Реакция на приказ 227 полностью соответствовала соционической теории. Этот документ оказал мощное суггестивно-активационное воздействие на весь русский народ, как на во- 2-3/2014 Менеджмент и кадры:
6 79 еннослужащих, так и на гражданских лиц. Из донесений политических и особых отделов следовало, что в массе своей советские люди не только активно одобряли приказ, но и высказывали недоумение по поводу того, что его не издали раньше [5]. По мнению фронтовиков, приказ сыграл огромную роль в деле обороны Сталинграда и Северного Кавказа. Что касается политической и моральной оценки этого документа, то она выходит за рамки не только данной статьи, но и соционики в целом. Еще в 1928 г. поэт А. А. Сурков написал стихотворение «О нежности». Там есть такая строка: «Бился «максим» в порыве свирепой прилежности». Я думаю, что поэт удивительно точно описал не только работу пулемета системы «максим», но и типовые свойства ЛСИ, один из псевдонимов которого «Максим Горький», который соционики часто сокращают до «Максим». Именно так и существует в обществе нормальный логико-сенсорный интроверт: живет как воюет, то есть бьется, в порыве чувств, суггестируемый этикой эмоций, проявляя «свирепую прилежность» по своему блоку Эго. Иначе он поступать не может, даже если очень захочет. И. В. Сталин тоже воевал в полном соответствии со своим соционическим типом. И приказ «Ни шагу назад!» был ярким проявлением его «свирепой прилежности», то есть типовых свойств, осуждать которые настоящий соционик не имеет права. Выводы Соционический тип И. В. Сталина верифицируется как логико-сенсорный интроверт. Приказ наркома обороны СССР И. В. Сталина 227 от 28 июля 1942 года является образцовопоказательным примером идеологии блока Эго (ЛСИ), наглядно показывая мировоззрение, мировосприятие, мироощущение, миропонимание, миросозерцание этого типа и методы его творческой деятельности. Поэтому данный документ желательно включить в будущую хрестоматию по соционике. Литература: 1. Приказы народного комиссара обороны СССР. 22 июня 1941 г г. М.: Терра, Т. 13 (2 2). С Букалов А. В. Соционика и типы человеческих культур. Этносоционика // Соционика, ментология и психология личности Антошкин В. Н. Социотип И. В. Сталина (социомодель типа «Инспектор») // Соционика и социоанализ (сборник). Уфа, РИО БашГУ, Словарь русского языка в четырех томах. Том III, П-Р. М.: «Русский язык», С Владимир Дейнис. Штрафбаты и заградотряды Красной Армии. Глава 2. Заградительные формирования в Великой Отечественной войне. Об авторе: ТАРАТУХИН Сергей Александрович профессиональный американист, исследователь в области психологии и соционики национальных культур, научный сотрудник Международного института соционики. Менеджмент и кадры: 2-3/2014