Содержание:
Настольная книга адвоката: искусство защиты в суде
Настольная книга адвоката: искусство защиты в суде
Эта книга посвящается нашим внукам: Таре Спенс, Лане Спенс, Маргане Суэндерманн, Даве П. Доме Шерпа, Чарли Хоксу, Рио Свендерманн, Ариэлле Спенс, Кейду Хоксу, Генри Хоксу, Дайлану Спенсу, Эмме Хокс, Улису Спенсу, Сении Спенс, моему замечательному
преданному партнеру Эдварду Мориарти, который, используя свои умение и мудрость, боролся бок о бок со мной и выиграл многие битвы в зале суда.
Кому адресована эта книга
Вы адвокат и проигрываете слишком много дел? Подумайте, может быть, причина не в системе судопроизводства с присяжными заседателями, и не в плохом судье, и не в свидетеле, который вас подвел. Возможно, вам нужно по-новому взглянуть на то, что вы делаете как в зале суда, так и вне его: нет ли более надежного способа убедить присяжных, судей и, наконец, самого себя? То, что вы делали, могло сработать однажды, но не работает теперь. Может быть, ответы на эти вопросы вы найдете на страницах этой книги.
Предстоит разбирательствовашегоделавсуде? Дайтепочитатьэтукнигусвоемуадвокату. Защищает ли он ваши интересы перед присяжными и судьей со всем умением, на которое способен? Или представляет дело привычным неэффективным способом, излагая его сухими, бесчувственными, малоэмоциональными, бесстрастными фразами, перегруженными заумными словами? Он проводит опрос присяжных и допрашивает свидетелей сдержанно, с холодной враждебностью, которая поднимает его в глазах публики, но оставляет сомнения у присяжных? Или, хуже того, устраивает спектакль, который даже в ваших глазах выглядит неискренне? Ваш адвокат должен прочитать эту книгу.
Готовите презентациюдлясоветадиректоровилидляначальства? Вам стоит почитать эту книгу, и вы поймете, что практические приемы представления дела в суде и выступления перед советом директоров и начальством различаются так же, как строение человека и приматов. Средства, методы и умственный настрой, которые я призываю применять при выступлениях в зале суда, часто те же, что следует использовать, убеждая в своей правоте совет директоров, начальство или клиента. На протяжении пятидесяти лет работы в зале суда я обнаружил, что самые эффективные презентации строятся в формате выигрышных дел в суде. Не нужно быть адвокатом, чтобы научиться этим методам. Но нужно обрести нужное состояние души, найти такой подход, который обеспечит готовность вашу презентацию принять. Подошло время представить свое дело человеку, принимающему решения? Эта книга подскажет вам, как это сделать эффективнее.
Каковы мои принципы
Там идет война – неприкрытая, откровенная война.
В прошлые времена люди бились за территорию копь-ями и топорами. Те же самые законы действуют и сегодня. Адвокат в зале суда является воином. Руководитель в бизнес-сражениях – тоже воин. Торговый агент, убеждающий несговорчивого клиента, обязан выиграть свою битву. Когда учитель, рабочий, администратор и простой гражданин, представший перед муниципальным советом, пытаются чего-то добиться – возможно, перемен, а возможно, просто признания, – они тоже ведут военные действия.
Это война за идеи. Именно идеи представляют сегодня территорию, которой владеют власти предержащие – люди, принимающие решения. Идеи обладают властью. В зале суда идея обвинителя направлена на то, чтобы посадить обвиняемого в тюрьму или даже добиться для него смертной казни. Идея адвоката в гражданском процессе заключается в том, что деньги и справедливость эквивалентны, поэтому он требует денег для своего клиента в качестве компенсации морального ущерба. Присяжные заседатели тоже обладают властью – они принимают решение. Идея руководителя в том, чтобы приумножить прибыли компании. Обладают властью правительственная регулятивная комиссия, совет директоров или собрание акционеров. Учитель, работник или гражданин могут искать перемен, но обладающие властью – директор школы, начальник или городской совет – всегда стоят на пути всего нового. Их территория – это их позиция, точка зрения или владение тем, что хочет получить противная сторона. И за территорию ведется война. Эта книга о том, как такую войну выиграть.
История человечества – это история войн. В первых судебных разбирательствах – поединках – победитель предположительно оказывался прав, поскольку считалось, что такова воля небесного суда. Эти разбирательства с помощью физической силы были средством уладить спор между вассалами правителя, не прибегая к войне. Для решения таких локальных конфликтов отводилось специальное место в королевском замке, которое называлось «залом суда».
В зале суда прошлого противники бились до тех пор, пока один из них не сдавался на милость победителя или не умирал. Каждая сторона нанимала поединщика. Правитель и его вассалы могли позволить себе выставить самых грозных бойцов-наемников, и те, кто бился с ними, редко могли победить. Сегодня в цивилизованном обществе воинов королевского двора заменили защитники – их называют судебными защитниками, или адвокатами. Однако сохраняется та же историческая парадигма: адвокаты бьются словами, а не мечами, пока одна из сторон не сдастся. В бизнесе и в жизни рядовые люди ведут нескончаемую битву за идеи – ведь и контракт, который кто-то хочет подписать, и повышение по службе, к которому кто-то стремится, и место в школьном совете или презентация на совете директоров – все это войны, в результате которых завоевывается территория для идей-победительниц.
У адвокатов есть много общего с представителями других профессий. Методы адвокатской работы напоминают лучшие, наиболее успешные выступления и презентации. Если вы сможете освоить то, что я излагаю здесь для адвокатов, то научитесь не только решать повседневные проблемы, но и побеждать в жизни.
Более пятидесяти лет я вел бесконечные войны в залах суда по всей стране как на стороне богатых, так и на стороне бедных. Хотя есть много умелых адвокатов, я убежден, что большинство не знает, как нужно представлять дело в суде. Их не обучали этому в юридических школах, потому что их преподавателями были педагогические трутни, которые ни разу в жизни не видели, с какой силой, словно утопающий за соломинку, держится подзащитный за своего адвоката, – ведь его жизнь зависит от умения защитника убедить присяжных.
В течение десяти лет я возглавляю некоммерческий бесплатный Адвокатский колледж, который учредил на своем ранчо около города Дюбуа, штат Вайоминг, – юридическую школу, где учатся адвокаты для народа. Мы провели множество учебных занятий и семинаров по всей стране. Тысячи выпускников усвоили наши методы, волшебным образом превратившие обычных мелких адвокатов – мужчин и женщин, борющихся за свое существование, страшащихся выступлений в суде и очень часто проигрывающих, – в сильных, умелых специалистов с такими способностями, которые им раньше не снились.
В Адвокатском колледже мы учим представлять свое дело, начиная с себя, с осознания того, кто мы есть, и понимания, что мы уникальны, несравнимы, а потому идеальны. Застенчивые, напуганные, стеснительные мужчины и женщины, молодые и пожилые, поверившие в себя и признавшие свою уникальность, учатся использовать искренность, опыт, внешность, пусть и не годящуюся для журнальной обложки, и обычные, не театральные голоса. Они учатся никому не подражать. Мы преподаем передовые практические методы защиты. Мы освободились от стандартного подхода к представлению дел: фальшивого, лицемерного, вызывающего скуку, лишенного искренних человеческих эмоций, слишком сильно опирающегося на уловки и слишком часто являющегося пустой тратой времени и сил как для суда, так и для истцов и ответчиков.
Наш подход настолько прост, что его иногда трудно понять адвокатам с более развитым левым полушарием мозга. Он начинается с самопознания и требует говорить только правду, даже если это причиняет боль. Он основан на самой истории и личности ее рассказчика. Этому методу чужды интеллектуальность, искусственность и вычурность, он основан на непринужденности и понимании противников так же хорошо, как мы понимаем себя. Наш метод подчеркивает неповторимую силу заботы и отрицает использование принуждения и запугивания как средства убеждения.
Почти все без исключения наши студенты – адвокаты всех возрастов с разными способностями и опытом – почувствовали новую волшебную силу, которая принесла им блестящие победы в суде. Этот новый подход к победам в зале суда, о котором пойдет речь, пригодится не только адвокатам, но и обычным людям,
Правила жизни Джо Джемеила
«Право.Ru» продолжает рассказывать об известных юристах их же словами. Этот жанр — «правила жизни» — впервые был представлен в России журналом Esquire. В очередном выпуске — американец Джо Джемеил, самый успешный практикующий адвокат в мире. Его состояние оценивается в $1,5 млрд. Поворотным пунктом его карьеры стало легендарное дело «Pennzoil vs Texaco», по итогам которого истец получил $10 млрд — самую большую компенсацию в истории правосудия США, а гонорар самого Джемеила составил невероятные $335 млн. Помимо этого Джемеил известен своим эпатажным поведением в зале суда (как, впрочем, и за его пределами), склонностью к сквернословию и, в целом, бескомпромисностью. Джо Джемеилу 86 лет, он живет и работатет в городе Хьюстон, штат Техас. Подробнее о его карьере читайте в материале «Единственный миллиардер по праву».
О детстве и начале карьеры
Мой папа приехал из Ливана, когда мне, если я правильно помню, было 12 лет. Два его старших брата и отец уже жили в США. Судя по историям, которые мне рассказывали, папе тут не слишком-то нравилось – эта страна была слишком «ковбойской» для него, и он уехал обратно в Ливан.
Я начал изучать медицину в Техасском университете. Не знаю зачем. Наверное, просто был глупым.
У меня было пять «неудов»: биология, зоология, немецкий, химия и еще какая-то хрень. Но это были не настоящие «неуды», я просто не пришел на экзамены.
Потом я вернулся в Техасский университет, где хотел изучать право. Но просто так поступить я не мог: средний балл был слишком низок из-за этих пяти «неудов». Тогда я пошел к декану, который оказался полным муд**ом, а от него уже к декану Парлину. Тот симпатизировал мне. Его племянник погиб на войне, он служил на флоте, как и я. Я рассказал ему свою историю, и он согласился переписать документы так, чтобы избавить меня от «неудов». Если бы не этот случай, я бы никогда не стал юристом. Вот почему я делаю все это для Техасского университета. [Джемеил ежегодно отчисляет ему несколько миллионов долларов в качестве благотворительности – Прим. Ред.]
Тогда я был чертовски наивен. Я даже не понял, что мне нужно сдавать дополнительные экзамены на юридический. Я просто начал ходить на занятия. А они, похоже, решили, что я все сдал, раз хожу.
Мы часто пили в баре у Тони, куда захаживала женщина по имени Дороти. Однажды она открывала пиво Pearl, бутылка разбилась, и Дороти порезала палец. Через некоторое время я сказал: «Черт, а давайте засудим их». Мы не знали, как это сделать, но все равно подали иск к пивоварне. На процессе адвокат ответчика – Мак ДеГерин — заявил ссылку на защиту привилегией. Я понятия не имел, что это вообще такое. Тогда я посмотрел на судью и спросил: «А что мне теперь делать?». Судья начал ухмыляться и вдруг сказал: «Мак, найдите денег и заплатите парню. $500 будет достаточно». Я тогда подумал: «Господи Иисусе! 500 баксов за порезанный палец!»
Судья вновь обратился ко мне: «Как вам такое предложение?». Но мой отец владел магазинами, поэтому я с детства умел торговаться. «Что ж, $1000 будет более справедливой компенсацией, ваша честь», — ответил я. «Мак, семьсот пятьдесят и договорились», — отреагировал судья. Адвокат позвонил по телефону: «Есть! Семьсот пятьдесят!». Потом я снова посмотрел на судью: «Ваша честь, а сколько причитается мне?». Тот сказал: «Обычно – треть». Тогда я и понял, чем буду заниматься в жизни.
О работе адвоката и собственной практике
Я видел много адвокатов в судах. В итоге присяжные просто решают, кто из них был менее скучен, и выносят вердикт. Это очень печально. Но и я тоже не устраиваю театр. Я всегда с уважением отношусь ко всем участникам процесса, спросите у любого судьи.
Я предпочту, чтобы у меня на заднице вырос нос, нежели ехать в Делавер и объясняться за свое поведение перед судьей.
Я беру гонорар в процентах. Я не использую фиксированные ставки, а также не принимаю почасовую оплату.
Полагаю, я довел до конца больше дел, чем кто-либо из ныне живущих американцев.
Если вы не вовлечены в процесс на эмоциональном уровне, ваш клиент не получит того, на что вы на самом деле способны.
Не так много хороших адвокатов по гражданским делам. Знаете, найти такого – это как найти драгоценный бриллиант. Из осла не сделать скакуна. Его можно кормить как скакуна, заботиться о нем как о скакуне и дать ему подходящее для скачек имя. Но это все равно будет осел. Что-то улучшить, конечно, можно. Но мы говорим о праве – неточной науке. Тут неосязаемые активы, вроде таланта, важнее образования.
Мне предлагают много денег, но это меня не заводит. Чаще всего я представляю в суде детей, вдов и чудовищно искалеченных людей.
Когда я защищал в суде Музей изящных искусств, присяжные удалились на целых 37 минут. Какой-то репортер спросил меня: «Как вы думаете, почему так долго?». Тогда я объяснил ему, что они просто слишком долго разворачивают свои проклятые сэндвичи.
Не могу вспомнить дело, которое хотел бы провести по-новой. Я не живу прошлым. Мне нравились все мои дела. Некоторые запомнились чуть больше, а некоторые, которые другие приписывают к самым важным в моей карьере, на самом деле не были таковыми.
Когда я начинал бизнес, считалось некрасивым давать свою визитку, если у тебя ее не просят. Сейчас же у адвокатов собственные рекламные щиты.
Об американском праве и политике
Закон – это не кусок цемента. Он нужен, чтобы помогать людям.
Марк Твен правильно сказал: «В Америке есть только один преступный класс – это Конгресс».
Нам нужно избавиться от Джорджа Буша [младшего]. Он может взять и напасть на Луизиану. У них там тоже есть химическое оружие: соус Табаско и прочее такое дерьмо.
То, что сейчас пытаются сделать с гражданскими процессами в США, это не реформирование, а деформирование.
Я перечитываю Декларацию Независимости каждую неделю. Это не занимает и 10 минут.
О деле «Pennzoil vs Texaco»
Все были уверены, что я проиграю дело «Pennzoil vs Texaco». Мне говорили, посмотри на присяжных: половина — вчерашние студенты, половина — женщины. Эти люди не могут мыслить категориями больших денег. Но я отвечал, что это не важно. Дело было о том, держишь ли ты слово, или же идешь и берешь чужое. В этом суть гражданского права. Не важно, о чем речь, о машине или стратегических запасах нефти.
Вечером перед решающими прениями по делу «Pennzoil vs Texaco» ко мне приехали мои друзья на лимузине и позвали выпивать. Я пытался объяснить им, что это дело всей моей жизни, черт возьми, чьей-либо жизни, и мне нужно готовиться, но они никак не хотели этого понимать. Мы пили всю долбаную ночь, на утро я едва мог смотреть прямо.
Потом мы отмечали победу у меня дома – пили пиво и ели гамбургеры. У меня с той ночи до сих пор на стене висит приходный ордер на $3 млн.
О деловой Америке
Корпоративной Америкой управляют пафосные, надменные, самовлюбленные и убогие люди. Их оценки и недооценки сделали меня богатым.
Я считаю покупку кокаина более выгодной инвестицией, чем вложения в хедж-фонды.
Однажды я был на Гаваях, гулял по пляжу и вдруг упал. Не было ни боли, ни даже какого-то беспокойства, только кружилась голова. Через какое-то время я сумел придти в себя и сесть. Потом я спокойно отправился к себе в номер. Пришла моя жена, Ли, и поняла, что у меня был инфаркт. Она потребовала, чтобы мы немедленно поехали в больницу, но я отказался и просто отвел ее поужинать. На следующий день мы вернулись домой. Лечащий врач ждал меня у себя, но я опять не пошел. Чувствовал себя хорошо, даже сам нес чемоданы. Боли не было, но на всякий случай я все же выпил шесть стаканов виски и принял шесть таблеток аспирина.
Я закончу практику тогда, когда мне сделают лоботомию и хирургически удалят у меня эго. Но вообще я не могу представить, что буду просто сидеть дома. Я много путешествую, к тому же обычно начинаю пить достаточно рано днем. Если мне нечем будем заняться, это вскоре станет плачевным зрелищем.
Вообще, это все очень долгая история. Я вам расскажу, когда у нас будет пиво.
Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты
Посвящается памяти адвоката Виктора Паршуткина, истинного виртуоза защиты в суде присяжных.
Иллюстратор Вячеслав Уртеко
Дизайнер обложки Вячеслав Уртеко
© Александр Васильев, 2017
© Алексей Барановский, 2017
© Вячеслав Уртеко, иллюстрации, 2017
© Вячеслав Уртеко, дизайн обложки, 2017
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Подумайте, может быть, причина не в системе судопроизводства…, и не в плохом судье, и не в свидетеле, который вас подвел. Возможно, вам нужно по-новому взглянуть на то, что вы делаете как в зале суда, так и вне его: нет ли более надежного способа убедить присяжных, судей и, наконец, самого себя?».
Джереми Спенс «Настольная книга адвоката: искусство защиты в суде»
Потребность в качественных практических пособиях по эффективной работе адвоката в суде присяжных сегодня остра как никогда. До сих пор защита в суде присяжных была уделом избранных профессионалов, чему способствовало чисто символическое количество дел, рассматриваемых этим судом каждый год. Грядущее распространение производства в суде присяжных на уровень районных судов сделает эту форму разрешения уголовно-правовых споров более привычной для российских адвокатов, а значит и секреты профессионального мастерства, без освоения которых трудно рассчитывать на успех в этом суде, станут более востребованными адвокатским сообществом России.
В этом аспекте книга, написанная Александром Васильевым и Алексеем Барановским, окажет неоценимую помощь как начинающим адвокатам, для которых защита в суде присяжных станет первой в их практике, так и профессионалам, которые, изучив пособие через призму собственного опыта, смогут найти в нем новые подходы к эффективному решению задач защиты в этом суде. Практичности книги способствует масштабность и универсальность работы, проделанной авторами, которые не ограничились стандартным набором процессуально-правовых и тактических разъяснений и не погрузили читателя в «дремучий» психологизм, чем грешат современные пособия по участию адвоката в суде присяжных. В книге в равной степени представлены процессуальный, психологический, стратегический и тактический блоки, которые гармонично переплетены таким образом, что нужные положения всегда находятся в нужном месте. Это делает из книги пособие, которое можно применять «здесь и сейчас», в зависимости от конкретной процессуальной ситуации, в которой находится читатель-адвокат.
Изначальной идеей авторов пособия, которую, на мой взгляд, им удалось реализовать в полной мере, стал отказ от «общих мест». Даже в первом разделе книги, посвященном, казалось бы, общему вопросу стратегии защиты в суде присяжных, содержатся предельно конкретные положения, которые вполне могут стать рабочими инструментами, обеспечивающими выстраивание оптимальной позиции в суде присяжных или ее корректировку. Факторы, влияющие на выбор суда присяжных, версии и контрверсии защиты, коллизионная защита, внепроцессуальный конфликт и информационное сопровождение процесса – далеко не полный перечень вопросов, рассмотренных в первом разделе пособия.
Второй раздел пособия является его своеобразной «особенной частью» и посвящен частным вопросам эффективной тактики защиты в суде присяжных. Авторы скрупулезно собрали в этом разделе практически все значимые процессуальные, тактические и практические рекомендации защите в суде присяжных, рассмотрели ситуации, вызывающие наибольшие затруднения (и интерес) у адвокатов.
Актуальность такого подхода продиктована тем, что, попадая в суд присяжных, российский адвокат сталкивается с шокирующим количеством запретов, многие из которых не только не закреплены в УПК РФ, но даже и трудно предсказуемы a priori. Незнание этих запретов, как минимум, может привести к неоднократному прерыванию судьей выступления защитника, что пагубным образом сказывается на восприятии содержания его речи присяжными заседателями, у которых, кроме того, может сложиться и негативное представление о непрофессионализме судебного оратора. В суде присяжных нередко, например, можно услышать подобный диалог председательствующего и защитника во время выступления последнего с речью в прениях:
«Защитник Д.: Начнем с судебно-медицинских экспертиз. Они говорят, что почти у всех в крови был обнаружен карбоксигемоглобин. Что это такое? Это угарный газ, вступивший в соединение с кровью. гемоглобин присоединяет к себе кислород и направляет его ко всем органам. Если человек дышит угарным газом…
Председательствующий: Защитник Д., суд прерывает Вас. В судебном заседании были допрошены эксперты, исследованы заключения экспертиз, Вы должны руководствоваться их выводами. Вы не являетесь специалистом в области судебной медицины.
Защитник Д.: Если рассматривать трупные явления… то трупные пятна также свидетельствуют, что смерть наступила в утренние часы. Поскольку трупные пятна не перемещаются после 12 часов после наступления смерти.
Председательствующий: Защитник Д., Вы не специалист в соответствующей области и не можете с такой уверенностью говорить об этом…
Защитник Д.: Государственный обвинитель говорил, по каким параметрам, по каким методикам идентифицируются патроны и оружие. Эти признаки для идентификации: это удар бойка, как след, если говорить о гильзах – это выбрасыватель, это отражатель. Но эксперт этого не сделал, ограничился, определив гильзы только по удару бойка. Однако нельзя по одному признаку идентифицировать, есть совокупность признаков. А если говорим о том признаке, по которому идентифицировал эксперт – его недостаточно…
Председательствующий: Защитник Д., суд Вас прерывает… Вы не являетесь экспертом в области баллистики, но Вы пытаетесь оспорить представленное доказательство».
Не акцентируя внимания на правомерности действий председательствующего (на наш взгляд, защитник не искажал содержание исследованных заключений экспертов, а лишь анализировал выводы эксперта, сопоставляя с доказательствами и фактами уголовного дела), отметим, что знание защитником этого «нюанса» практики, позволило бы ему выстроить свое выступление иначе и избежать, даже не столько конфликта с судьей, сколько потери целостности своего выступления, разбитого председательствующим на мелкие фрагменты.
Авторы пособия справедливо подчеркивают, что в суде присяжных нет мелочей. Любое, внешне незначительное, обстоятельство, проигнорированное или неверно оцененное стороной защиты, способно стать серьезным препятствием на пути эффективной защиты. В качестве примера, можно привести дело Д., где защитник подсудимого назвал заключение судебно-биологической экспертизы, в ходе которой проводилось ДНК-исследование, «ДНК-анализом» и «экспертизой ДНК», что вызвало немедленную реакцию обвинителя и председательствующего:
«Защитник: Давайте вернемся к анализу ДНК, который замалчивается стороной обвинения. В ДНК-анализе используются самые различные происхождения от человека, кровь, слюна, костная ткань, он настолько точен, что во многих странах он принят, как основное доказательство. В США по такому анализу проводят реабилитацию ранее осужденных и так далее. Этот же анализ применяется и у нас в стране…
Государственный обвинитель: Ваша Честь, разрешите сделать замечание. Не было у нас никакого ДНК-анализа, о котором говорит защита.
Председательствующий: была биологическая экспертиза. Вы ее так и называйте – биологическая экспертиза».
Выступая с репликой, государственный обвинитель заявила присяжных: «Нет какой-либо экспертизы ДНК, я хочу обратить Ваше внимание, здесь не проводилось экспертиза ДНК…».
Очевидно, что корректное наименование защитником произведенной экспертизы исключило бы подобные эксцессы и не привело бы к прерыванию речи адвоката в прениях и созданию стороной обвинения иллюзии, что никакого ДНК-исследования не проводилось.
После прочтения пособия у некоторых читателей может сложиться впечатление, что оценки авторами современного российского правосудия, порой, чрезвычайно резки, критика его обыкновений – неоправданно радикальна, а образы судей – нелицеприятны. Но не будем забывать, что перед нами не диссертационное исследование и не книга, написанная «кабинетными» учеными, с соблюдением всех деликатностей и изысканных манер научного этикета. Это – работа, написанная практикующим адвокатом и журналистом-правозащитником, приводящими примеры из собственной недавней практики, которые они заново и остро переживают, описывая их в книге, неизбежно перенося на ее страницы тот эмоциональный накал, который возникает только в зале судебного заседания при рассмотрении реального дела. Кроме того, сами авторы ссылаются на многочисленные примеры соблюдения закона при рассмотрении дел судом присяжных, как в первой, так и в апелляционной инстанциях, что было бы невозможным, если бы Конституция РФ «не котировалась» в российских судах, а положения УПК РФ повсеместно игнорировались. Возможно, не со всеми оценками, приведенными в книге, можно безоговорочно согласиться, но таково авторское видение проблем правосудия в суде присяжных, оно подкреплено многочисленными примерами и имеет право на существование.
Рассматривая в книге широкий спектр практических вопросов осуществления защиты в суде присяжных, авторы не ставили задачу охватить абсолютно все ее аспекты. Каждый читатель непременно дополнит те или иные суждения авторов собственными наблюдениями, примерами из судебной практики, удачными приемами защиты и т. д.
Например, положения главы 12 пособия можно было бы дополнить рассмотрением такого специфического запрета, сформировавшегося на практике, как запрет исследовать с участием присяжных заключения судебно-психиатрических, либо комплексных психолого-психиатрических экспертиз, составленных в отношении обвиняемого по вопросу его вменяемости, либо психическому состоянию на момент производства по делу. Так по делу П. Т. Верховный Суд РФ указал, что в присутствии присяжных заседателей не подлежат оглашению заключения судебно-психиатрических экспертиз: «…председательствующим обоснованно отказано государственному обвинителю в удовлетворении ходатайства об оглашении акта судебно-психиатрической экспертизы не только в отношении П.Т., но и в отношении других подсудимых. Согласно ст. 334 УПК РФ, определяющей полномочия судьи и присяжных заседателей, вопрос о вменяемости подсудимого не входит в полномочия присяжных заседателей» 1 .
Любые попытки защитников довести до присяжных заседателей сведения о содержании подобного заключения эксперта, признаются Верховным Судом РФ незаконным воздействием на присяжных заседателей, часто влекущим отмену приговора: «На вердикт присяжных заседателей могли повлиять слова, произнесенные адвокатом Ю., во вступительном слове, обращенные к присяжным заседателям о том, что «следователь, направив дело в суд, посчитал, что собрал достаточно доказательств того, что Д. действовал в согласии со своим разумом», что «присяжным предстоит ответить также, действовал ли Д. осознанно и ведал ли, что творил?», что «с участием присяжных, к сожалению, не будет проверяться психическая полноценность Д.» 2 .
Рассматриваемое изъятие обусловлено положением ч.1 ст.352 УПК РФ, согласно которой, если в ходе разбирательства уголовного дела судом с участием присяжных заседателей будут установлены обстоятельства, свидетельствующие о невменяемости подсудимого в момент совершения деяния, в котором он обвиняется, или свидетельствующие о том, что после совершения преступления у подсудимого наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания, что подтверждается результатами судебно-психиатрической экспертизы, то председательствующий выносит постановление о прекращении рассмотрения уголовного дела с участием присяжных заседателей и направлении его для рассмотрения судом в порядке применения принудительных мер медицинского характера.
В судебной практике эта норма толкуется таким образом, что вопрос о вменяемости подсудимого, наличии у него психического расстройства, исследуется в судебном заседании без участия присяжных заседателей, поскольку его разрешение входит в круг исключительных полномочий председательствующего, т.е. указанные заключения экспертов должны исследоваться в отсутствие присяжных заседателей 3 .
Вместе с тем, в отдельных ситуациях, если обстоятельства, устанавливаемые указанными заключениями экспертов, имеют непосредственное отношение к вопросам, разрешаемым присяжными заседателями, исследование этих заключений должно происходить с участием присяжных заседателей.
Так, делу С., обвиняемого в убийстве сослуживцев, сторона защиты утверждала о нахождении С. в состоянии аффекта, вызванного противоправными действиями потерпевших. В связи с участием присяжных исследовалось заключение комиссии экспертов – психиатров и психолога, поскольку установление связанных с этим обстоятельств было необходимым для вынесения вердикта коллегией присяжных заседателей 4 .
По другому делу Верховный Суд РФ не признал нарушением закона оглашение заключения экспертов, проводивших комплексную стационарную психолого-психиатрическую экспертизу в части, имеющей значение для решения присяжными заседателями вопросов, относящихся к их компетенции, указав на то, что «… оглашенные государственным обвинителем данные содержали только оценку экспертами психолого-психиатрического состояния подсудимого в момент совершения им инкриминируемого деяния и не относились к данным, способным вызвать у присяжных заседателей предубеждения в отношении подсудимого» 5 .
Представляется, что во всех остальных случаях защитник должен возражать против оглашения подобных заключений экспертов в присутствии присяжных заседателей, особенно, если подобные заключения содержат сведения, способные сформировать у присяжных негативное отношение к подсудимому или ввести их в заблуждение.
Так, например, по делу Д. государственного обвинитель ходатайствовал об исследовании с участием присяжных заседателей заключения комплексной амбулаторной сексолого-психиатрической экспертизы в отношении подсудимого, в которой было указано, что у него имеется «дисгармония пубертата с задержанным психосексуальным развитием». В возражениях защитника указывалось, что эта девиация подсудимого никак не связана с вменяемым ему деянием, однако эти сведения могут сформировать стойкое негативное предубеждение присяжных в его виновности.
Конечно, в книге можно найти и дискуссионные точки зрения авторов (как известно, два юриста – три мнения). На мой взгляд, крайне спорными являются некоторые рекомендации, изложенные в главе 7 «Информационное сопровождение процесса с присяжными». Конечно, на первый взгляд, заманчиво развязать «информационную войну» с обвинением, создать некий Интернет-ресурс, содержащий сведения, запрещенные к исследованию с участием присяжных заседателей, сделать надпись с его адресом на заборе или асфальте, раскидать визитки, стикеры или листовки с адресом сайта. Однако, у этой стратегии, на мой взгляд, есть и глобальная негативная «обратная» сторона, которая как бумеранг может ударить по защите. Она проявляется в том, что при перенесении уголовно-правового спора в суде присяжных между обвинением и защитой из зала судебного разбирательства на страницы Интернет-ресурсов (а также заборы, асфальт и т.д.), защита, чаще всего, окажется в заведомо проигрышном положении. Наши оппоненты обладают несоразмерно большими ресурсами, чем отдельно взятый адвокат (даже вызубривший все навыки общения со СМИ, приведенные в пособии), и в состоянии организовать настоящую враждебную компанию в прессе, включая телевидение (даже федеральные каналы по отдельным делам). Это, собственно, нередко и происходит на практике. И тогда, защитники, резко меняют свое мнение о нюансах информационного сопровождения процесса, начинают писать многочисленные жалобы, заявлять отводы присяжными, ходатайствовать о просмотре телепередач в апелляции (например, как это было по делу Карпюха и Клыха, где защита настаивала на просмотре записи телепередачи, искажающей факты дела и порочащей подсудимых, показанной накануне вынесения вердикта присяжными) и т. д. Так стоит ли начинать войну, которую заведомо проиграешь? Кроме того, по моему глубокому убеждению, подобные приемы, отрицающие ценность самой процедуры судоговорения (а зачем она нужна в такой ситуации?), трансформируют суд присяжных в малопривлекательное подобие суда Линча, где вердикт выносится не на основе исследованных доказательств, а на основе сомнительных впечатлений и непроверенных слухов. Профессиональному защитнику в таком суде делать нечего. Ценность суда присяжных, на мой взгляд, как раз и состоит в его свойстве «стабилизировать» процессуальную форму, которая придает этому суду все качества эффективного средства судебной защиты. Конечно (как практик, а не только – исследователь), не могу не согласиться с авторами книги, что процедура судоговорения в настоящее время сильно деформирована, в том числе и упомянутыми выше запретами. Но, может быть, борьба за чистоту этой процедуры, за необходимость соблюдения ее судьями и есть наиболее правильный путь для защиты? Ведь именно она и делает суд присяжных тем судом, в котором количество оправданий так разительно отличается от ничтожных цифр бесприсяжного судопроизводства…
Какое время назад, листая одно дореволюционное пособие, посвященное уголовной защите, я обратил внимание, что некоторые его страницы за сто с лишним лет так и остались неразрезанными. Уверен, подобное не грозит этой книге! Хочется пожелать, чтобы страницы пособия, так талантливо и эмоционально написанного Александром Васильевым и Алексеем Барановским, всегда были измятыми, залистанными и многократно подчеркнутыми адвокатами-практиками.
Книга живет ровно столько, сколько ее читают. Долгих лет жизни этой книге!
Насонов С. А., к.ю.н., адвокат АП Москвы, советник ФПА РФ, эксперт постоянной комиссии по прецедентным делам Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, доцент кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета имени О.Е.Кутафина (МГЮА).
Вступление
Чем является, чем не является и
никогда не будет являться эта книга
«Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слёз и пота. Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь, потому что без победы не будет жизни».
Речь У. Черчилля 13 мая 1940 г.
Количество работ, посвященных суду присяжных в настоящее время неуклонно растет, однако их количество все никак не может перейти в качество. Во всяком случае мы не рискнули бы порекомендовать большую часть из них для человека, впервые столкнувшегося на практике с судом присяжных заседателей. Нет, большинство этих книг выглядит весьма внушительно и по объему, и по количеству цитат из законов, и по упоминанию классиков юриспруденции. Однако такие фолианты, как правило, имеют один существенный недостаток, который влечет за собой его обесценивание для практика…
Дело в том, что зачастую книги по юриспруденции (и суд присяжных тут не исключение) пишутся юристами-теоретиками, а реальность такова, что наше современное уголовное судопроизводство уже давно вырвалось из «оков закона» и как птица-тройка, несется не разбирая пути, норм права и научных трудов по юриспруденции. Тяжело вздохнув и положа руку на сердце, следует признать, что благодаря коллективным усилиям наших законодателей с одной стороны, и правоприменителей с другой – следственная и судебная практика уже давно утратила зыбкие связи не только с юридической наукой, но и с формальными правовыми нормами, подменив и то и другое твердой убежденностью следователей, прокуроров и судей в том, что если человеку предъявили обвинение, то уж явно не просто так, а значит осудить его надо любой ценой, и если закон тому мешает – тем хуже для закона…
В результате основной контингент авторов книг по юриспруденции – преподаватели и научные работники – пишут свои работы о состоянии дел в некой параллельной вселенной, в сферическом правовом вакууме, где Конвенция о защите прав человека, УПК и многочисленные Постановления Пленумов Верховного суда РФ соблюдаются всеми участниками процесса неукоснительно, права обвинения и защиты – равны, а суд объективен и беспристрастен. Увы, на практике, все обстоит несколько (мягко сказано) не так…
Еще одной проблемой литературы, написанной юристами-теоретиками, является то, что очень часто главную цель своего труда они видят не в том, чтобы донести до читателя какую-то актуальную информацию, а в том, чтобы набрать необходимое количество публикаций для последующей защиты кандидатской или докторской. В результате книга выглядит красиво, авторитетно, но по сути представляет собой предмет малопригодный для практического применения. Человеку, сталкивающемуся с реальным (а не книжным) уголовным процессом, совершенно не интересно знать принципиальные противоречия во взглядах академика права А. и академика права Б. Ему нужны сведения о том, что конкретно происходит в суде и как с этим бороться, и тут никакая академическая теория не поможет.
Российский уголовный процесс носит ярко выраженный обвинительный характер, практикам это не нужно доказывать, и если послушать аудиозапись какого-нибудь процесса, то слушатель вряд ли сможет определить где говорит прокурор, а где – судья. И если реальное положение вещей в судебном процессе изредка находит свое отражение в отдельных статьях или журналистских публикациях на юридическую тематику, то в более «крупных» публикациях – книгах и монографиях «за бортом» обычно остается обширнейший пласт реальной судебной практики, наработанной именно в условиях необходимости противодействия такой двойной морали суда, когда никакого обещанного законом равенства сторон нет и в помине. В настоящее время суды, при полном покровительстве апелляционных и надзорных инстанций, позволяют себе без каких-либо законных оснований отказывать в приобщении и изучении доказательств защиты, игнорировать любые доводы защиты вне зависимости от существующих норм права, и закрывать глаза на любые нарушения со стороны следствия и обвинения. Апофеозом судебного абсурда стала активно нарабатываемая в последнее время практика удаления из процесса адвокатов по соглашению и их замена на послушных «назначенцев», отбывающих роль адвокатов для галочки. В свете такого положения дел все многостраничные ссылки на нормы права и постановления пленумов стремительно утрачивают свою ценность для юриста-практика. Отношение к нормам законодательства и позициям Верховного суда РФ по тем или иным проблемам со стороны прокуроров и судей начинает все больше напоминать отношение некоторых церковных иерархов к Священному писанию – с одной стороны они начинают и заканчивают свои речи с выражения к нему почтения, а с другой – при малейшей необходимости дают им собственные самые вольные трактовки, выворачивающие их первоначальную суть наизнанку. В результате судебные процессы в российском суде все более начинают напоминать схватку гладиаторов со львами, где на стороне суда и прокуратуры тотальный численный перевес и покровительство Цезаря, а адвокату-гладиатору остается лишь уповать на собственную хитрость и удачу…
Еще одним фактором, мешающим появлению полезных (с точки зрения практики) книг, посвященных суду присяжных, является чрезмерное увлечение авторов трудами иностранных и отечественных дореволюционных юристов. Юриспруденция тяжела тем, что не имеет общих единых закономерностей – в отличии от химии, математики или биологии. Она целиком и полностью зависит от воли законодателя и правоприменителя, и существует только здесь и сейчас. Изменилось законодательство, изменились люди, изменилась страна – и думать, что, написав защитительную речь в стиле Плевако или Александрова, можно повысить свои шансы на победу в суде присяжных – это верх наивности. Прочитайте для примера хотя бы речь Плевако в защиту Ильяшенко, а читая, подумайте, на какой странице своей речи Плевако бы сейчас взяли под белые рученьки да возбудили бы в отношении него уголовное дело по ст. 282 УК РФ за возбуждение вражды и ненависти в отношении лиц еврейской национальности. Не лучше обстоит дело и с иностранной литературой. В том смысле, что разница в законодательстве и судебной практике слишком велика и зарубежный опыт судов присяжных нам здесь сегодня для наших целей – успешной борьбы в российском суде сегодня – малополезен.
Наконец, следует отметить и такой недостаток юридической литературы, посвященной суду присяжных, который можно назвать обобщенно – «преклонение перед психологизмом». Читая соответствующую литературу, невольно ловишь себя на мысли, что автор пытается убедить читателя в том, что для получения оправдательного вердикта нужно выставлять в суд психолога, а не юриста. За описанием рекомендаций по используемым жестам, тембру голоса и манере одеваться, как-то скромно растворяются и теряются в небытии принципы анализа доказательств и способы их доведения (в том числе вопреки воле председательствующего) до сведения присяжных заседателей. Во главу угла авторами ставится психология и риторика, и почти не разбираются вопросы, связанные с принципами и логикой доказывания невиновности в суде присяжных, обходятся стороной вопросы стратегии и тактики защиты…
Наша книга писалась долго, трудно (еще дольше – редактировалась и шлифовалась), в разных условиях и в разном состоянии чувств. Поэтому стиль изложения материала иногда «скачет» от главы к главе, к тому же, как следует из данных на обложке, у книги два соавтора. Где-то стиль изложения более академичный, где-то менее, а где-то вообще сходен с публицистикой. В некоторых случаях описываются примеры из практики подробно и с указанием имен реальных участников, где-то, в силу тех или иных причин, описание ограничивалось формальными именами «гражданин А.», «подсудимый Б.», «свидетель В.» и т. д.
В книге используется изложение и от третьего лица, и от первого, и от «я», и от «мы». Да, конечно, можно было бы привести весь текст «к единому знаменателю», однако большого смысла в этом нет, поскольку это никак не повлияло бы на суть описываемых в книге практик и методик. Во-первых, никто не гнался за идеальной стилистикой. Во-вторых, это объясняется тем, что большинство рекомендаций так или иначе было опробовано на практике, в результате мы говорим не о каком-то абстрактном случае или методе, а о том, что применилось собственноручно и было испробовано непосредственно (иногда лично на себе)…
Что ж, плачевная ситуация с юридической литературой могла бы быть исправлена, если бы за написание взялись юристы-практики, да только вот беда – у них нет на это ни времени, ни желания, ни соответствующих навыков написания юридически-популярной литературы. В нашем случае, пожалуй, главной проблемой был цейтнот – недостаток времени, но зато имелось острое желание систематизировать и письменно изложить опыт работы в суде присяжных, который мог бы пригодиться другим защитникам. Насколько это получилось – судить, конечно, читателям, но мы старались.