Адвокат попков александр

Адвокат 13. Попков Александр Николаевич

Адрес: Мордовия , г.Саранск, пр.Ленина, д.21, офис 402
Основная специализация: Авторское право
Дополнительная специализация: Арбитражный процесс, Гражданское право, Жилищное право, Земельное право
№ в реестре адвокатов РФ: -/-

Персональная страница открыта 28.09.2013 г. при поддержке оператора правовых услуг СИСТЕМА ПРАВА 777 г. Москва.
Страницу посетили: 661 раз.

Незаконные действия со стороны правоохранительных органов в отношении адвоката Александра Попкова

В конце декабря 2013 года в Сочи в отношении адвоката правозащитного центра «Мемориал» Александра Попкова совершались незаконные действия со стороны правоохранительных органов. Допрашивались члены семьи и соседи адвоката, проводилась незаконная проверка документов, Попкову в неофициальном порядке предлагалось посетить отдел полиции и ответить на ряд вопросов.

25 декабря днем по месту жительства адвоката Александра Попкова к членам его семьи обратился неизвестный гражданин, сообщив, что он из полиции, при этом гражданин не был одет в форму сотрудника правоохранительных органов и не представился. Он стал задавать вопросы о Попкове, его семье (в частности, где учатся дети), сфере его деятельности и контактах. На что получил ответ, о том, что Александр является адвокатом.

Чуть позже того же дня на мобильный телефон Попкова позвонил неизвестный гражданин, представившийся сотрудником полиции Запонковым Алексеем Николаевичем. Он предложил адвокату прибыть в отдел полиции в микрорайоне «Мамайка» и обсудить предстоящую Олимпиаду, а также ответить на ряд вопросов, касающихся общественной и религиозной деятельности. Запонковый уточнил, что данные вопросы подлежат выяснению по поручению его руководства в рамках оперативно-розыскной деятельности. Александр Попков отказался отвечать на какие-либо вопросы без официальной повестки, которая так и не была вручена.

30 декабря в дневное время двое-трое неизвестных лиц, представлявшихся полицейскими, сотрудниками уголовного розыска, не одетые в форму, собирали аналогичные сведения путем опроса соседей Александра Попкова.

5 января 2014 года на одной из центральных улиц Сочи адвокат Попков был остановлен двумя сотрудниками полиции для проверки документов без каких-либо на то оснований.

Александр Попков

В 2018 году адвокат Александр Попков добился:

• присуждения 1 миллиона рублей компенсации бывшему детдомовцу Антону Сачкову. Он почти 3 года провел под арестом по обвинению в гибели человека, к которой не имел никакого отношения (Московский комсомолец).

В 2017 году адвокат Александр Попков добился:

• отмены обвинительного приговора Виктору Ночевнову за репост карикатур на Иисуса Христа во ВКонтакте. В 2018 году это дело было прекращено (подробнее Дождь);
• прекращения дела об экстремизме директора Института региональных биологических исследований, известного эколога Валерия Бриниха за публикацию «Молчание ягнят», посвященую экологическим проблемам из-за деятельности свиноводческого комплекса одной компании в Теучежском районе Адыгеи. Ее учредителем является сенатор от Карачаево-Черкесии Вячеслав Дерев. Также суд отменил решение о включении этой статьи эколога в список экстремистских материалов. Работа совместно с адвокатом Андреем Сабининым (Ведомости, Коммерсант);
• осуждения инспектора ПДН Ивана Сорокоумова на 23 года за изнасилование и убийство 12-летней девочки в Горячем Ключе (Медиазона);
• осуждения 10 сотрудников воспитательной колонии, пытавших подростков (Новая газета).

Адвокат Александр Попков стал первым лауреатом премии имени Семена Арии «Защитник», учрежденной «Новой газетой» и наследницей знаменитого адвоката, его женой Мариной Ария.

Ранее адвокат Александр Попков добился:

• дважды оправдательного приговора бывшему детдомовцу Антону Сачкову, незаконно обвиненному в убийстве («Новая газета»);
• отмены запрета Роспотребнадзора ВИЧ-положительной украинке из Донецка жить в России с семьей (Газета.ru);
• прекращения уголовного дела о пропаганде нацизма в отношении владельца антикварной лавки Дмитрия Лазаренко, который выставил на продажу военную форму морского кадета Третьего рейха — мундир и бескозырку с фашистской символикой («Коммерсант»).

В 1998 году Александр Попков окончил военно-юридический (прокурорско-следственный) факультет Военного Университета Министерства Обороны РФ по специальности «юрист». По окончании вуза по распределению направлен в систему военных прокуратур, где проходил службу преимущественно в следственных должностях в Чукотском Автономном округе и Краснодарском крае.

После увольнения с военной службы в 2010 году работал юристом. В 2012 году получил статус адвоката. С этого времени оказывает юридическую помощь гражданским и экологическим активистам в Сочи и Краснодарском крае, подвергавшимся давлению со стороны правоохранительных органов.

Основные направления правозащитной деятельности — защита прав активистов, журналистов и граждан от преследования по политическим мотивам, оказание помощи жертвам полицейского и иного правоохранительного насильственного произвола.

Анализ адвоката Александра Попкова о нападениях на активистов на Кубани «В бой идут одни маргиналы» (Радио Свобода).

Адвокат попков александр

Опубликовано 23-10-2018 • Отредактировано 23-10-2018 в 18:00

Александр Попков: Дело Беньяша — это целенаправленная травля адвокатов

Сергей Дмитриев

Краснодарский краевой суд изменил во вторник, 23 октября, меру пресечения адвокату Михаилу Беньяшу, которого обвиняют в насилии в отношении полицейского и препятствовании правосудию, и постановил освободить его под залог в размере 600 тысяч рублей. В ходе рассмотрения апелляции на меру пресечения интересы Беньяша представляли одновременно 19 защитников из разных адвокатских палат России. Преследование Беньяша его коллеги назвали давлением на все адвокатское сообщество и объяснили, что на этом суде они защищают сам статус адвоката в России. Об этом в интервью RFI рассказал один из защитников Михаила Беньяша сочинский адвокат Александр Попков.

Мы не можем назвать это (решение об освобождении Михаила Беньяша под залог — RFI) победой с большой буквы, потому что это промежуточное решение, которое не влияет на итоговое решение. Тем не менее мера пресечения — залог — позволяет нам бороться за нашего коллегу в более комфортных условиях, то есть он не находится в клетке, к нему не ограничен доступ, и нам (его многочисленным защитникам) это намного удобнее. Второе — на нас не оказывается давление, что наш коллега находится именно как заложник в этой системе, с которой у него возник конфликт. Это, конечно, положительный аспект.

Можно сказать, что общественный резонанс все-таки еще играет какую-то роль в подобного рода делах?

Я не скажу, что здесь решающим аспектом был как раз общественный резонанс. Мы знаем множество случаев, когда общественный резонанс уходит впустую, люди возмущаются, и ничего не происходит.

Одним из факторов наряду с общественным резонансом явилась мощнейшая и беспрецедентная корпоративная поддержка со стороны адвокатуры. Практически все адвокаты видели, что обвинение выстраивается абсурдное и безумное. Здесь была очень серьезная и мощная корпоративная поддержка. Фактически большинство адвокатов по всей стране выразили негодование той правовой расправой, которая творилась над нашим коллегой. В заседании принимали участие 19 адвокатов, плюс представитель Палаты адвокатов Краснодарского края, плюс представитель Общественного совета при председателе Совета Федерации, плюс представитель федеральной комиссии по защите профессиональных прав адвокатов Юрий Михайлович Новолодский, один из мэтров российской адвокатуры, который является адвокатом с 1976 года — он лично прилетел, участвовал и вообще являлся локомотивом и лидером нашей защиты сегодня.

Такая солидарность адвокатского сообщества вызвана тем, что это определенный прецедент?

Вся ситуация накипела, потому что мы видим, с каким презрением и пренебрежением относятся судебная система и правоохранительные органы к адвокатам. Мы видим, что адвокатов не пускают к клиентам, адвокатов начинают избивать, адвокатов спускают с лестницы, адвокатов выкидывают из зала судебного заседания. Это накапливалось раз за разом, и адвокатская корпорация начала уже выяснять, почему так происходит. И здесь возник вот этот казус Беньяша, когда человек идет защищать, его останавливают два сержанта, избивают, засовывают в машину и потом еще обвиняют его в совершении преступления. Вот здесь произошел прорыв адвокатского негодования — мы устали, что адвокатов сравнивают с землей.

У нас по российскому законодательству нет права, допустим, проводить забастовки, которое есть во французском законодательстве. Но мы решили, и коллеги нам помогли, организовать те меры адвокатского воздействия, которые мы можем организовать. Вчера специально прилетели сюда из Питера, из Москвы, из Нижнего Новгорода, из Твери, приехали из Ростова адвокаты, которые готовы защищать и защищали своего коллегу, но в лице этого коллеги они защищают себя и свою корпорацию, наши профессиональные права и наш статус. Все это выразилось в общественном адвокатском негодовании, и множество коллег пристально следили за этим процессом, помогали, собирали деньги — не потому, что Михаил — какой-то волшебный и красивый адвокат, а просто потому, что многих эта ситуация уже допекла.

Эта политика в отношении адвокатов спущена сверху, или это, что называется, «перегибы на местах»?

Мы столкнулись с постановлением о возбуждении уголовного дела, его вынес генерал, руководитель Следственного управления Краснодарского края. То есть мы подспудно понимаем, что это не обошлось без согласования с Москвой. Мы видели судебные решения, которые выносились как на уровне районного суда, так и Краснодарского краевого суда, когда судья убегала с процесса, не давала нам исследовать доказательства, затыкала нам рот, не давала нам заявлять ходатайства. Естественно, мы понимали, что это не просто перегибы, а что идет целенаправленная травля адвокатов, которые приехали защищать своего коллегу. Нам просто не давали реализовывать свои полномочия, не давали вообще говорить. И мы понимаем, что это целенаправленная попытка заткнуть нас.

Адвокат попков александр

Адвокат «Агоры» Александр Попков рассказывает о несостоявшейся карьере следователя, отношениях с бывшими коллегами по прокуратуре и ни с чем не сравнимом чувстве, которое испытывает защитник, когда его клиента освобождают в зале суда

Я окончил прокурорско-следственный факультет Военного университета Министерства обороны. Нас готовили как чисто военных следователей, и по распределению я попросился служить на Тихоокеанский флот. Мне казалось, что неплохо было бы уехать подальше, а у моряков красивая форма. Так в 22 года я попал на Чукотку. Ну и что называется «попал».

Моим первым делом было расследование по банде из 11 человек. В 1998 году они убили трех или четырех милиционеров, угнали (напав на воинскую часть — МЗ) четыре единицы техники, в том числе тягач, вскрыли оружейную комнату, раздолбив стену. Они забрали 23 автомата и пулемет. Бой с ними при задержании продолжался семь часов, все это время они ездили по тундре. Несмотря на то, что была команда брать их живьем, двое преступников были застрелены при задержании, еще один самоубился. Ничего общего с теми же «приморскими партизанами» в той истории не было — в банде были чисто бандосы, а менты потеряли бдительность. Я принимал участие в расследовании в качестве младшего следователя, было очень интересно — мы проводили следственные эксперименты в тундре, опрашивали свидетелей.

Потом дела пошли более скучные — бойцы, укравшие мотоцикл, или военные, попавшие в ДТП. Зато там был небольшой объем дел, которые надо расследовать; их было мало. И нас заставлял прокурор тщательно ими заниматься, доходило даже до опроса второстепенных свидетелей. Здесь, на материке, этим занимаются практиканты и помощники. Там я был вынужден заниматься всем сам, и это была очень мощная школа.

Бытовые условия были тяжелыми — постоянно холодно, большие расстояния. Населенные пункты в трехстах километрах от места, откуда мне надо улететь. В прокуратуре Анадырского гарнизона я прослужил почти четыре года. За это время я стал старшим следователем с большим опытом работы — руководил уже своими коллегами, молодыми лейтенантами.

Подписка о невыезде из прокуратуры

После перераспределения я вернулся в Краснодарский край. Я уже понимал, что нужно делать, но немного сбивал темп работы — у меня теперь было гораздо больше дел. Туда приходили выпускники; им дают 30 дел одновременно, и крутись, как хочешь. Люди реально сходили с ума, уходили, увольнялись. А кто выживает, тот дальше работает. Да, я нормально работал, но когда у меня закончился контракт, я уже не захотел его продлять — ведь тогда снова надо было переезжать на другое место службы, а мне к тому моменту уже это немножко надоело. Я и так поездил по краю — был в Новороссийске, потом снова в Краснодаре. Я был женат, у меня появился второй ребенок, и я устал разъезжать.

Государство было обязано выдать мне квартиру при увольнении за выслугу лет — год на крайнем Севере засчитывался за два, поэтому выслугу я получил раньше. Как только срок моей работы истек, я перестал ходить на службу, но и в прокуратуре меня не увольняли — предпочли платить мне «обрезанную» зарплату. По факту я остался военнослужащим и не мог устроиться на другую работу. Так я подал в суд на прокуратуру и на органы обеспечения. Я выиграл суд, но в ответ меня начали гнобить и заставляли ходить на службу, хотя контракт к тому моменту истек уже три года как. В отношении меня из принципа возбудили уголовное дело по факту самовольного оставления части, статья чуть легче дезертирства. Это было очень жуткое время — я был вынужден вернуться в прокуратуру. Более того, я жил в прокуратуре — жену с детьми я отправил к теще, а самому мне жить было негде. Когда мне решили избрать меру пресечения, следователь спросил, где я живу. Но что мне было ему ответить? Я и сказал — пишите, что живу в прокуратуре. Потом была интересная связка — меня из здания ведомства выгоняли, а следаки наоборот, требовали, чтобы я там оставался. Ну, конечно, покидать здание я мог, это же был не домашний арест. Поэтому какое-то время я снимал квартиру, потом жил у друзей.

Все это время я приходил в девять утра в кабинет, садился за стол. Мне боялись что-то доверять, потому что я был враг народа. Поэтому я просто сидел за столом до шести вечера с часовым перерывом на обед. Сейчас это очень комично выглядит, но тогда мне было очень тяжело. Я уже начал думать, что нафиг мне эта квартира не нужна. А потом там поднялся скандал, когда по моему сценарию начали других людей закатывать — порядка двадцати сочинских военных-«дезертиров» пытались привлечь — и быстро это все замяли, в том числе и мое дело, расследование которого длилось два года. В итоге его закрыли, поскольку не нашли в моих действиях состава преступления. Всем офицерам быстро построили дома и обеспечили всех жильем.

Общественная защита

Еще находясь под следствием, в качестве общественного защитника я входил в дела против офицеров, обвиняемых в дезертирстве. Впрочем, прокуратура отводила меня как действующего сотрудника прокуратуры. Когда я в 2010 году все-таки уволился и получил квартиру в Сочи, я подумал, что все эти годы я провел как бы внутри разных уголовных процессов и решил продолжать работать юристом, Какое-то время я сотрудничал с охранными организациями, по деньгам выходило более-менее неплохо, но мне не очень интересно было — договоры, контракты, все время одно и тоже. Примерно в это время, в 2012 году, я потихоньку-потихоньку получил статус адвоката.

За год до этого в России, как все помнят, начались все эти «белоленточные» протесты. И я, имея гражданскую позицию, участвовал в сочинских акциях. Вообще, в какой-то момент я стал организатором вот этих протестных выступлений. Они были даже более-менее успешными, на протесты выходили 200-250 человек, в Сочи такого никогда не было. Мы шли по центральной улице, кричали: «Россия без Путина!» — и вообще круто было. Я отвечал за юридическую часть — подавал уведомления об акции, занимался задержанными, хотя тогда даже удалось достичь взаимодействия с ментами. Но протесты в Сочи прошли, как и везде. Пришла какая-то фрустрация и разочарование. Потом, правда, начались протесты против строительства Кудепстинской ТЭС, когда люди буквально под технику ложились, чтобы не допустить строительства. Я помогал им, мы закрыли против них несколько административок.

В мае 2013 года в Сочи возбудили уголовное дело против корреспондента «Общественного телевидения России» Николая Ярста, которому полицейские подбросили наркотики. Мы с адвокатом Мариной Дубровиной долго его отбивали, и в марте 2014 года уголовное дело против него было закрыто из-за отсутствия состава преступления. Дело отправляли на доследование четыре раза, у следователей просто не хватало аргументов, чтобы его обвинить. Все было шито белыми нитками, ключевым свидетелем стал засекреченный человек, который фигурировал под кличкой Субару. В итоге, когда дело уже было закрыто, его снова вызвали на допрос. И тогда Коля принял решение уехать из России.

Около года я занимался правами мигрантов вместе с «Мемориалом» и Семеном Симоновым. Это было как раз перед Олимпиадой, когда в городе были сотни кинутых на деньги гастарбайтеров, работавших на олимпийских объектах. Мы через прокуратуру или полицейских пытались им помочь, иногда и работодатели оказывались нормальными — они шли навстречу нам и рабочим, но такое бывало редко, чаще было наоборот. В итоге около 700 человек из тех, кто обратился к нам, денег так и не получили. Их просто быстро депортировали на родину — тупо ставили оцепление вокруг общежития и выставляли из страны без денег. Ну, как мы поняли, в этой истории частные интересы переплетались очень тесно с интересами государственных структур и правоохранительных органов.

Сейчас в Краснодарском крае исход активистов гражданских. Такая политика выдавливания. Недавно одним моим знакомым, фамилий которых я называть не буду, так и сказали: «Если вы не заткнетесь или не свалите, то сядете». Людям дают уехать, но видеть их в крае не хотят. Люди боятся и уезжают. В группе риска оказались экологи из «Эковахты». Но и они акции прямого действия делать не будут. Мы помним, чем закончилась история с Евгением Витишко.

В Сочи много всего происходило перед Олимпиадой, и я как мог старался помогать активистам. Выезжал на задержания девушек из Pussy Riot, когда они приезжали, а задерживали их тогда на каждом углу. Тогда я перезнакомился с руководителями почти всех основных отделов полиции, знал множество участковых. Беседы с полицейскими велись по отработанному сценарию: они подходят, чтобы в третий раз задержать какого-то активиста, мы вежливо здороваемся, я включаю диктофон и мы продолжаем общаться как ни в чем не бывало.

Иногда мы встречаемся с бывшими коллегами по прокуратуре, когда они в Сочи приезжают отдыхать. Иногда про приговоры отдельные можем поговорить, практику обсудить. Но политику мы не обсуждаем, потому что точки зрения абсолютно полярные.

Высокие полицейские чины — полковники, подполковники — воспринимали меня как врага. Они много раз в разговоре использовали аргумент типа: «Вот вы же в прокуратуре служили, как же вы так теперь себя ведете? Почему с Pussy Riot связались?». Как-то раз меня позвали на радио обсудить закон о дружинниках. Я вошел, а там уже сидел замначальника УВД Сочи, с которым мы встречались на протестных акциях. Он увидел меня, и у него явно посерело лицо. Мне потом передавали его слова: «Вы что, Попкова пригласили? Если бы я это знал, то я бы не пришел».

С операми и участковыми у меня было больше взаимопонимания, хотя тоже зависит, конечно. С сотрудниками отдела полиции в поселке Блиново, где пытали Мардироса Демерчяна, обвиняемого в краже кабеля, я нормально общаться не могу, конечно. Они же даже не понимают, что пытать людей нельзя. По сути, полицейские, издевашвиеся над моим подзащитным, превратили его в больного человека. Его по нашей просьбе обследовал психиатр, и там все очень серьезно. Не знаю, как я бы перенес те пытки, которые пережил он.

Однажды нам удалось засудить полицейского, задерживающего граждан просто так — правда, его приговорили к условному сроку, а он попал под амнистию.В Краснодарском крае вообще очень тяжело добиться суда над полицейскими, особенно совершившими какие-то не очень серьезные противоправные действия. Раз они не убили никого, то и ладно. Ну пытали, подумаешь. Не убили же. Такая вот логика.

Или вот история с Геннадием Афанасьевым, которого в конце 2014 года приговорили к семи годам колонии строгого режима по делу о терактах, которые якобы готовили члены «террористической группировки» в Крыму. Он детально описывает полицейских, которые его пытали. Он фотограф и умеет запоминать разные детали. Вот как он описал избивавшего его человека: «Мужчина, европеец, цвет кожи — белый, рост очень высокий, худой, лицо прямоугольное, цвет кожи бледный. Глаза голубые, нос горбинкой, губы тонкие». Далее он пояснял, когда человек, пытавший его, приходил. Мы будем просить найти этих людей. Предыдущие адвокаты советовали Афанасьеву просто не жаловаться на пытки. «Ты все равно ничего этим не добьешься», — говорили они. Я к такой адвокатской работе очень негативно отношусь.

Оправдательный приговор

Безусловно, очень запомнилось мне дело Антона Сачкова — детдомовца из поселка Ахтырский, осужденного на 8,5 года по обвинению в убийстве. Его оправдали по ряду причин: конечно, повлияли публикации Елены Костюченко в «Новой газете», а мы, защитники, смогли разгромить этот обвинительный приговор. Очень помогли свидетельские показания — одна девочка пришла, вторая, обе сказали, что Антон невиновен. Четыре человека говорили, что у него алиби, одна из которых — соседка Сачкова. А у обвинения было всего два свидетеля, чьи показания вообще не выглядели убедительно. Что говорить вот о работе прокуратуры, если он в двух своих апелляциях называет меня не адвокатом, а свидетелем. Это происходило дважды, я не понимаю, как это так.

Оправдательный приговор Сачкову — это исключение из правил, подтверждающее само правило. В этот раз суд соблюдал состязательность сторон, нас никто не затыкал, нам давали прикладывать все наши доказательства, такое бывает очень редко на самом деле. Поэтому дело было очень интересным.

Первый раз я боялся, что Сачкову зачитают обвинительный приговор. И вот, на 18-м листе судья читает, что обвинения следствия ничем не доказываются. Я думал, что мне послышалось! Я просто замер тогда в зале суда. Когда человека отпускают из под стражи в зале суда — это непередаваемое ощущение, у меня такого никогда раньше не было. Теперь коллеги меня даже подкалывают, что я умею оправдательные приговоры выбивать. А есть люди, которые работают по 20 лет, и у них не бывает оправдательных приговоров.

Я знаю, что по большинству дел, над которыми я работаю, добиться справедливости в России не удастся. Тем не менее, я делаю все, чтобы выиграть дело или не дать дойти ему до суда. Угроз в свой адрес я никогда еще не получал, но как минимум пару раз мои коммерческие клиенты мне говорили, что им не советовали со мной работать. Но это такие вот издержки моей работы.

Адвокат попков александр

Члены адвокатского сообщества требуют от государственных органов эффективного расследования нападения на Михаила Беньяша.

Михаил Беньяш после задержания

Под обращением в Федеральную палату адвокатов с просьбой защитить адвоката Михаила Беньяша, задержанного и избитого в Краснодаре 9 сентября, подписались 320 адвокатов из 50 регионов России, сообщил «Росбалту» адвокат Международной правозащитной группы «Агора» Александр Попков.

«Мы считаем, что нападение и похищение нашего коллеги — это не частный случай, а дерзкий выпад в адрес адвокатской корпорации со стороны представителей МВД, пользующихся явной безнаказанностью при разгонах протестных акций, — отмечается в обращении. — В связи с этим мы считаем невозможным оставить такой произвол без внимания всего адвокатского сообщества России и без должного реагирования».

Подписавшиеся просят провести открытое заседание Совета ФПА и Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов ФПА РФ, уполномочить представителя ФПА защищать интересы адвокатской корпорации в этом деле, а также потребовать от государственных органов эффективного расследования нападения на адвоката Беньяша.

О задержании и последующем аресте на 14 суток краснодарского адвоката и правозащитника Михаила Беньяша ранее сообщал «Югополис». Это произошло во время прошедшей в Краснодаре протестной акции против повышения пенсионного возраста. Озвученная в документах Ленинского районного суда причина ареста — «неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции».

Адвокат Александр Попков обнародовал рапорт, в котором излагаются обстоятельства задержания Беньяша. По версии сотрудников полиции, адвокат сам согласился проследовать в городской отдел полиции, но затем на парковке «стал наносить себе телесные повреждения по различным частям лица, биться головой об стекло автомобиля, ногами выбивать двери, пытался покинуть отдел полиции бегством, на неоднократные требования сотрудников прекратить хулиганские действия отвечал грубым отказом, пытался спровоцировать драку».

Адвокат Алексей Аванесян обнародовал в Facebook версию самого Михаила Беньяша. По его словам, его избили сотрудники полиции в здании ОВД на улице Октябрьской.

Попков Александр

© 2007—2017 «Новая адвокатская газета»
© 2017—2018 «Адвокатская газета»

Сетевое издание «Адвокатская газета» зарегистрировано Роскомнадзором 23.11.2017 г. за номером Эл № ФС 77 — 71702.
Воспроизведение материалов полностью или частично без разрешения редакции запрещено. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов. Присланные материалы не рецензируются и не возвращаются. Политика обработки персональных данных

Отдельные публикации могут содержать информацию, не предназначенную для пользователей до 16 лет.