Адвокат монастырский юрий эдуардович

Адвокат Монастырский Юрий Эдуардович

Оценки качества работы адвоката:

Обращались к услугам
этого адвоката?

Отзывы об адвокате

Хотите стать участником рейтинга?

Заполните краткую заявку и мы свяжемся с Вами в ближайшее время!

Ваша информация успешно отправлена!

После рассмотрения заявки нашими экспертами на
Вашу почту будет выслано письмо с оповещением.

Юрфирма Юрия Монастырского отметилась непроцессуальным обращением в суд

Редакция «Право.Ru» продолжает пополнять свою коллекцию непроцессуальных обращений. К документам, подписанным сенаторами, депутатами и высокопоставленными чиновниками из органов исполнительной власти, добавилось обращение, автором которого является сотрудник юридической компании. Игорь Мельников, юрист фирмы «Монастырский, Зюба, Степанов & Партнеры», которая представляет интересы «Норильского никеля» в одном из споров в «Русалом», написал по поводу этого дела в ФАС ВСО.

Алюминиевая компания «Русал» Олега Дерипаски и его партнеров, владеющая блокирующим пакетом акций другого металлургического холдинга — «Норильского никеля» и конфликтующая с ним и с другим его акционером — группой «Интеррос» Владимира Потанина, как уже писало «Право.Ru», в прошлом году потребовала от «Норникеля» через суд предоставления большо объема необщедоступной информации о финансово-хозяйственной деятельности. Среди запрошенных документов были акты налоговых проверок за 2009-й и 2010 годы, все договоры страхования и приложения к ним, действовавшие в течение 2009-го и 2010 годов, страховые полисы, полученные счета на оплату и платежные поручения по проведенным оплатам по всем договорам страхования за тот же период. Свое требование «Русал» мотивирует тем, что предоставление запрошенных документов «позволит оценить эффективность менеджмента и сформировать объективную картину финансового состояния компании».

Арбитражный суд Красноярского края в деле № А33-18496/2010 удовлетворил иск «Русала» об истребовании этих документов, однако «Норникель» обжаловал это решение в апелляции, параллельно обратившись и в Высший Арбитражный Суд. В ВАС «Норникель» оспаривает приказ Минкультуры, положения которого о хранении типовых форм распространяются на акционерные общества и другие коммерческие организации и обязывают компании хранить документы такого плана (Подробнее читайте в материале «Русал» хочет стать третьим в споре «Норильского никеля» и Минкультуры о хранении типовых архивных документов).

Третий арбитражный апелляционный суд, в котором находится дело о документах «Норникеля», приостановил его рассмотрение до принятия решения высшим судебным органом. Это решение Третьего ААС «Русал» оспорил в Федеральном арбитражном суде Восточно-Сибирского округа, а «Норникель» тут же совершил ответный ход, правда вне сферы возможных процессуальных действий.

На сайте ФАС ВСО опубликовано непроцессуальное обращение по делу двух металлургических гигантов, автором которого является представитель «Норникеля» Игорь Мельников, юрист фирмы «Монастырский, Зюба, Степанов & Партнеры». В своем письме на имя председателя ФАС ВСО Александра Орлова Мельников пишет, что поводом обратиться стало дело, в рамках которого “Русал» требует понудить «Норильский никель» выдать ему «несколько сотен тысяч листов строго конфиденциальных документов, содержащих сведения, составляющие коммерческую тайну”.

Спор по данному делу Мельников называет “продолжением многочисленных необоснованных судебных разбирательств, инициированных «Русалом» с целью воспрепятствовать нормальной хозяйственной деятельности” Норникеля. Поэтому, продолжает Мельников, “мы вынуждены с особым вниманием следить за соблюдением всех законодательных процедур и наших прав в ходе идущих судебных процессов”.

Далее представитель “Норникеля” переходит непосредственно к сути обращения – кассационная жалоба “Русала” подана в суд с пропуском срока, а потому, пишет Мельников, ее следует возвратить. В письме указывается, что у “Норникеля” есть сведения, что жалоба “Русала” была подана через курьерскую службу DHL Express 19 мюля и поступила в суд лишь 21 июля, то есть с пропуском десятидневного срока, установленного АПК РФ для обжалования.

ФАС Восточно-Сибирского округа принял к рассмотрению кассационную жалобу “Русала”. Судебное заседание назначено на 30 августа.

Про другие непроцессуальные обращения к главам арбитражных судов, а также о том, как к подобной практике относится президент Медведев, можно прочитать в следующих материалах:

Монастырский Юрий Эдуардович

Основные данные:

При добавлении отзыва на страницу Монастырский Юрий Эдуардович, постарайтесь быть объективными. Любой комментарий проходит проверку модераторов, это занимает время. Ваши слова должны быть ПОДКРЕПЛЕНЫ ДОКУМЕНТАЛЬНО(чеки, решения суда и пр.)! Оставляйте контакты, иначе ваш отзыв рискует быть удаленным!

Вся доступная информация об адвокате Монастырский Юрий Эдуардович. Информация взята с открытого источника: сайта Минюста РФ и предоставляется посетителям на безвозмездной основе. Если вы Монастырский Юрий Эдуардович и хотели бы дополнить, изменить или удалить информацию о себе, напишите нам письмо.
Данная страница не является официальной страницей адвоката. Данный адвокат не является сотрудником сайта ТопЮрист.РУ и не оказывает здесь консультаций. Если вы хотите решить свою проблему, то воспользуйтесь бесплатной юридической консультацией от наших партнеров.

«В Англии от юриста что-то зависит»

История иркутянина Романа Ходыкина – это прежде всего история успеха, трудолюбия, упорства и в какой-то степени везения. После учёбы в московской аспирантуре Роман несколько лет проработал в Москве, а после получил предложение о работе в Лондоне. Мы встретились с Романом во время его отпуска в Иркутске, чтобы узнать об особенностях разрешения международных споров, о специфике спортивного арбитража и о том, почему английские суды и арбитражи считаются самыми независимыми в мире. Организовала встречу иркутская юридическая компания «ВС Консалт».

Как вспоминает сегодня Роман Ходыкин, в 12 лет он увлёкся парус­ным спортом. Любовь к воде, ветру и парусам была столь сильной, что и профессию Роман выбирал соответствующую – хотелось стать капитаном дальнего плавания. Но, чтобы поступить на факультет судовождения, нужно иметь 100-процентное зрение. Роман уже тогда носил очки, не сложилось… Поэтому под конец школы пришлось определяться с вузом.

– Один из моих товарищей работал юристом в центре занятости населения. И время от времени он мне каверзные задачи по гражданскому и уголовному праву задавал: чем грабёж от кражи отличается, например, или при каких обстоятельствах договор будет считаться заключённым. Мне стало это интересно, к тому же именно гуманитарное направление у меня всегда хорошо шло – история, язык, литература. Так я в 1995 году поступил на юридический факультет ИрГТУ.

– Во время учёбы вы получили, что хотели?

– К сожалению, было ужасное разочарование. В какой-то момент я увлёкся наукой, начал активно участвовать в студенческих олимпиадах и конференциях. Я жил практически в центре города, на Площади Декабристов, в институт каждый день ездил на трамвае. За пять лет в трамваях перечитал всю классику российской цивилистики. Естественно, рождалось много вопросов к преподавателям, но на многие из них они просто не могли ответить. Сегодня я могу сравнить наше российское образование с образованием за рубежом. Основное различие: в Англии меньше дают базовых знаний, но больше специализации. Мне кажется, это оправданно.

Уже во время учёбы Роман начал работать по специальности в «Сибирском юридическом центре» у Юрия Курина, советника юстиции, заслуженного юриста России. «Это была очень интересная работа. Юрий Геннадьевич был одним из первых в Иркутске, кто постарался сделать действительно современную и прибыльную юридическую фирму», – вспоминает сегодня Роман. Тогда же, в начале 2000-х годов, было принято решение об аспирантуре, хотелось заниматься на­укой.

– У меня было пять комплектов документов, я поступал сразу в пять аспирантур. Готовился очень интенсивно. Поступил в три аспирантуры, но выбрал МГИМО. Почему? Международную специфику моей работы предопределило одно интересное дело. В 1999 году я участвовал в судебной тяжбе Управления исполнения наказаний по Республике Бурятия с предприятием из Узбекистана. Мне пришлось читать книги по узбекскому праву, международному частному праву, и, когда мы выиграли это дело в Иркутске, я поехал в Узбекистан, где и выступал в местных судах. Поэтому мой выбор пал именно на МГИМО, где школа международного права была и остаётся очень сильной.

Наш герой подготовился к серьёзной учебе в Москве основательно – накопил денег, чтобы не пришлось отвлекаться на подработку. Мама Романа Людмила Борисовна Ходыкина, как все мамы, пыталась помочь сыну из последних сил. В два года Роман потерял отца, и мама растила его одна. Но материнскую помощь аспирант не принимал. «Я возвращал ей деньги и просил не тратиться на эти переводы, потому что иначе она бы сидела на хлебе и воде, а все деньги отправляла бы мне», – вспоминает он. Забегая вперёд, скажем, что со временем Роман перевёз маму в Москву, поближе к себе и своей семье. Одна из особенностей МГИМО – аспиранты достаточно активно привлекаются к преподаванию. Этим не может похвастаться ни один столичный вуз. Уже после защиты кандидатской в 2005 году Ходыкин был оставлен при кафедре сначала старшим преподавателем, а затем и доцентом. В МГИМО Роман преподавал до самого отъезда в Лондон в 2012 году. Читал курсы по международному частному праву, гражданскому процессу зарубежных стран, международному арбитражу.

– Преподавание в МГИМО мне многое дало. Во-первых, довелось работать на кафедре со многими корифеями науки. Каждая встреча с ними, каждое заседание кафедры позволяло узнать много нового. Во-вторых, в МГИМО очень сильные студенты, которые знают по два иностранных языка. Поэтому работать с ними было очень интересно, но одновременно и сложно. На лекцию или семинар нельзя было прийти неподготовленным, студенты всегда могут задать какой-то каверзный вопрос, на который преподаватель должен знать ответ. Поэтому преподавание всегда держит в тонусе, а преподавание в топ-вузе страны – тем более. Наконец, в-третьих, преподавание само по себе помогает приобрести и развивать навыки устных выступлений, которые мне постоянно пригождаются для выступлений в судах и на различных конференциях.

– Роман, а как всё-таки сложилось у вас с Англией?

– Когда учился в МГИМО, понимал, что мне нужна языковая стажировка, очень хотел практиковать именно международное право. Мне было труднее, чем многим остальным аспирантам. Всё-таки язык у меня был на иркутском, скажем так, уровне. И я был чуть ли не единственным аспирантом МГИМО, кто владел лишь одним иностранным языком. Мой научный руководитель профессор Сергей Николаевич Лебедев (ушедший из жизни в этом году) спокойно говорил на трёх языках, а читал на шести. МГИМО занесён в Книгу рекордов Гиннеса как единственный вуз, где преподаётся 52 иностранных языка.

Есть такой миф, что достаточно погрузиться в языковую среду, и через 2 недели ты будешь говорить, как носитель языка. Но это далеко не так. Как показывает практика, в язык сколько вложишь, столько и получишь на выходе. Второе в корне неверное убеждение: если ты юрист, то стоит просто съездить на курсы юридического английского языка – и мгновенно сможешь общаться с коллегами-юристами. Роман Ходыкин вовремя понял, что это всё не работает. Когда лингвисты пересказывают юридические термины, то сами часто не понимают, о чём говорят. Роман поставил перед собой цель получить языковую юридическую стажировку в Британии. И добился её, поступив в University College Kensington. Позже была учёба и в Школе международного университета Queen Mary.

– Я проучился год, собрал материалы для диссертации. Всё свободное время проводил в библиотеке, привёз два чемодана с книгами и статьями, – вспоминает юрист. – Вернулся в Москву, защитился, начал работать, сосредоточился на международном арбитраже. И так моя специализация сложилась, что я в основном вёл лондонские дела. Слушания в арбитраже длятся не меньше недели, иногда все две. Поэтому я обычно улетал в Англию на месяц вместе с семьей. И в какой-то момент подумал, что не очень-то удобно из Москвы работать.

На тот момент Ходыкин уже работал в Clifford Chance – английской юридической фирме с 200-летней историей. Ну а первое предложение о работе в Москве Роман получил ещё будучи аспирантом.

– Когда учился в аспирантуре, написал статью «Критерий наиболее тесной связи в международном частном праве», она была опубликована в Московском журнале международного права. Как-то прихожу на кафедру, мне говорят: «Вас ждёт Юрий Эдуардович Монастырский». Это основатель одной из самых авторитетных российских юридических фирм «Монастырский, Зюба, Степанов & Партнёры». Он мне и говорит: «Я прочитал вашу статью, мне понравилось, я бы хотел пригласить вас на работу». Я с известной долей провинциальной наглости ему отвечаю: «Вы знаете, Юрий Эдуардович, я бы сначала хотел в Англию съездить поучиться». Через некоторое время он предложил мне: «Мы вам дадим денег, вы съездите в Англию, вернётесь и будете у нас работать». Так и произошло. После учёбы в Англии я отработал у него два года. После чего получил приглашение в Clifford Chance, где семь лет занимался судебными и арбитражными спорами.

Юрист привлёк внимание и хэдхантеров. В 2012 году раздался судьбоносный звонок с предложением престижной позиции в Лондоне. Ходыкин прошёл собеседование и был утверждён в качестве партнёра в компании Berwin Leighton Paisner. Так началась английская история юриста Романа Ходыкина.

Лондон – партнёрство на равных

Партнёр – это, по сути, совладелец бизнеса. В английской фирме Berwin Leighton Paisner 200 парт­нёров, вопрос о новом всегда выносится на согласование. В чём же особенность позиции партнёра в юридической компании в Англии, каковы отличия от России?

– Это партнёрство с ограниченной ответственностью, которое в России пока не работает. То есть ты вкладываешь не только свой капитал, но и самого себя, свои знания, свой профессионализм и труд. Любой партнёр приходит со своим денежным вкладом (обычно это кредитные ресурсы), чтобы финансовая доля партнёров не уменьшалась. Но вы должны понимать, что желающих стать партнёрами – милли­оны, и многие из них готовы внести вклад. Здесь главное, что партнёром должна назначить юридическая фирма, после чего уже у банка, как правило, не возникает вопросов.

В Лондоне я на тот момент был вторым русским партнёром, сегодня – единственный россиянин.

– Каков профиль вашей работы?

– Я занимаюсь разрешением международных споров. Лондонский международный третейский суд – основная моя вотчина. Также мы судимся в Стокгольме, Нью-Йорке, Париже, Женеве, Цюрихе. Чем хорош международный арбитраж – это международная процедура разрешения споров на международном уровне. В английских судах всё чопорно и по-английски, адвокаты носят мантии и парики, выступают на архаичном английском языке, всё жёстко регламентировано. Арбитраж – международный и совершенно другой. 90% споров в последнее время – споры акционеров либо продажа бизнесов.

Особенность британского правосудия в том, что Англия продаёт своё право, как США джинсы и кока-колу. Например, до 90% крупных российских сделок структурируются по английскому праву. Судиться в Англию прилетают из самых разных точек земного шара. Что обеспечивает работой английских юристов, судей, арбитров. Значит, вносится большой вклад в экономику страны. Нужно подчеркнуть, что английское право – очень бизнес-ориентированное. И оно, как правило, защищает то, что чётко прописано в договоре.

30% споров, которые рассматриваются в Англии, не имеют никакой связи с Англией вообще. Рассмотрение спора – это услуга, и стороны со всего мира выбирают Англию как нейтральную юрисдикцию.

– Роман, с каким именно национальным правом вам приходится работать?

– Международный арбитраж очень специфичен. У меня были дела по английскому, казахскому, русскому, французскому, немецкому праву, сейчас идёт процесс по афганскому праву, где арбитр ирландец, другую сторону представляют юристы из Дубая. И для всех нас афганское право – это просто материал, с которым приходится работать.

– А оказывает влияние на ведение дел в Англии специфика российской ментальности?

– Ощутимая часть любого разбирательства – перекрёстные допросы. Например, ты приходишь к русскому олигарху и просишь рассказать, как было дело. Они мне практически всегда говорят одно и то же: «Напиши, что надо, а я подпишу». И я им всё время объясняю, что так не работает международный арбитраж. Потому что, если я напишу неправду, она всё равно выявится в ходе перекрёстного допроса, и будет ещё хуже. А меня выгонят из профессии раз и навсегда. Этим мне и нравится моя работа – я не преступаю закон и свою совесть. У меня был интересный спор: русский олигарх продавал банк французу. В таких договорах обычно не пишут стоимость, а пишут формулу. Аудиторы всё сверили, сложили плюсы и минусы. Но читать эту формулу можно было двумя способами. В результате разница сделки составила 20 миллионов долларов. А французы очень обидчивые, не жалея денег, они начали русского олигарха судить в девяти странах. А мы его, соответственно, защищать. Расходы на юристов исчислялись миллионами. В результате примирил стороны медиатор (посредник, который специализируется именно на примирении). Медиаторы – большая тема на Западе и в Москве, до регионов это явление ещё не дошло. По статистике, в Англии профессиональные медиаторы разрешают мирным путём 60-70% всех споров, которые передаются к ним.

– Простите за нескромный вопрос, но удержаться невозможно. Ваша зарплата зависит от количества закрытых дел?

– У каждой юридической фирмы есть своя уникальная система оплаты. Все они базируются на двух больших моделях, но с разными комбинациями. Американская модель, которая часто называется eat what you kill (ешь то, что ты убил) – доля прибыли партнёра напрямую зависит от того, сколько денег он принёс в фирму. Сколько заработал, столько получил. В английских фирмах традиционно применяется другая система – если ты растёшь профессио­нально, поднимаешься по карьерной лестнице, растёт и твоя доля прибыли, тебе начисляются различные бонусы.

Олимпиада: правды не узнает никто

Ещё одна интересная тема, которую удалось затронуть во время интервью с Романом Ходыкином, – спортивный арбитраж. Олимпиада 2016 года стала скандальной для России – из-за недопуска легкоатлетов в Рио-де-Жанейро, из-за полного отстранения паралимпийской сборной России от Паралимпиады. У Романа Ходыкина есть опыт работы на Олимпиадах, он защищал украинских атлетов во время Олимпиады в Лондоне, а также аргентинских фристайлиста и горнолыжницу во время зимних Олимпийских игр в Сочи.

– Как же устроен спортивный арбитраж изнутри?

– Главным в этом деле является Спортивный арбитражный суд в Лозанне, это международный арбитражный орган, который разрешает споры, имеющие отношение к спорту.

Во время Олимпийских игр в страну, принимающую Олимпиаду, обычно прилетают 12 арбитров.

Если возникает спор, они в течение 24 часов должны вынести судебное решение. В исключительных случаях время вынесения решения могут продлить до 48 часов. Например, с аргентинской горнолыжницей у нас было так: мы писали всю ночь исковое заявление, подали его в 6 утра, слушания назначали на 14 часов того же дня. И этим же вечером прислали резолютивную часть решения, потом – мотивированное решение. Это был спор, касающийся допуска к Олимпиаде. В результате горнолыжницу к Олимпиаде всё же не допустили.

– Вы работали как нанятый юрист. А могут ли спортивные команды иметь своих юристов?

– Могут, и многие большие команды держат штат юристов, защищающих интересы атлетов. В том числе Олимпийский комитет России обычно командирует 3-4 человека. Но кроме этого есть масса атлетов, у которых нет юристов. Что в таком случае делает Международный олимпийский комитет? Перед тем, как провести Игры, представители МОК приходят в местную коллегию адвокатов с вопросом: «Есть ли у вас люди, которые специализируются на спортивном арбитраже и готовы работать на добровольной основе?» Обычно такие юристы всегда есть, но в Сочи эта схема не сработала.

С моей поездкой в Сочи так и получилось: МОК пытался найти в Сочи местного юриста, который знает международный арбитраж и говорит по-английски. Но почему-то в основном находились юристы, знающие армянский язык и уголовное право. И впервые в истории Олимпиад МОК проспонсировал командировку юристам. Нам оплатили перелёты, проживание в Олимпийской деревне, работали же мы бесплатно. Сейчас достаточно юридических фирм, которые специализируются именно на спортивном праве в Лозанне. И многие олигархи начали спонсировать такие процессы. Например, когда олигарх Михаил Прохоров возглавлял федерацию биатлона, он, насколько мне известно, финансировал все судебные разбирательства своей команды.

– А какое законодательство применяется в спортивном арбитраже?

– Общепринятая мировая практика – применять не право какой-то конкретной страны, а наднациональный свод спортивных правил. Если же вопрос не урегулирован на уровне международных документов, то применяется швейцарское право, поскольку штаб-квартира МОК находится в Лозанне. Но сегодня спортивное право пытаются сделать наднациональным. Были случаи, когда атлеты оспаривали дисквалификацию в своём собственном суде. Но Международная ассоциация по данному конкретному виду спорта и МОК говорили в таком случае: вся наша идея в том, что мы наднациональны. Ваш суд может не признать вашу дисквалификацию, но на чемпионат мира мы вас не допускаем, потому что решения вашего суда не обязательны для международных федераций и МОК.

– Как вы лично восприняли недопуск к Олимпиаде российских спортсменов и паралимпийцев?

– Мне показалось, что была некоторая натянутость в этом решении. И самое страшное, что правды не узнает никто. Если существовала государственная программа допинга, её сложно оспорить. И мне кажется, что это не совсем справедливо по отношению к спортсменам, которые четыре года отдали циклу спортивной подготовки. И этим людям нужно было дать возможность себя защитить. Грубо говоря – если система настаивает на принятии препаратов, у спортсмена должно быть право выбора и отказа. Потому что на карту ставится практически всё.

– Как формируется состав суда в международном спортивном арбитраже?

– Стандартная процедура назначения арбитров – когда каждая сторона выбирает по арбитру, так называемый третейский принцип. Но у спортивного арбитража есть свои особенности – существует список арбитров. В нём только двое русских – Александра Брильянтова, начальник юрдепартамента Международного олимпийского комитета, и Виктор Березов. Непосредственно на Олимпийских играх всю тройку назначает сам суд.

– Возможность взыскания убытков, вызванных несправедливым решением об отстранении, существует? Спортсмен может потом пойти с решением спортивного арбитража в какой-то национальный арбитраж?

– Не было таких прецедентов.

И даже Европейский суд по правам человека здесь не поможет. Потому что некого назначать ответчиком. Ответчиком должно быть государство, которое нарушило закон. В нашем же случае МОК – это международная организация.

Английская судебная система – самая независимая в мире

Большинство граждан России подвергает сомнениям честность, разумность и адекватность российских судов и судей. И для этого есть основания – прежде всего несправедливые приговоры в громких делах.

– Роман, бывают ли у Велико­британии судебные разбирательства по поводу врачебных ошибок?

– Это очень большая тема в Англии. Но возможности выплат пострадавшим пациентам значительно выше, чем в России, потому что врачи, как и юристы, обязаны страховать свою ответственность. И за ошибку врача платит страховая компания. Примечательно, что при этом медицина в Англии бесплатная. Второй важный момент: право за 600 лет сильно развилось именно в этой сфере, касающейся бизнеса. По сути, английские судьи сейчас создают прецеденты с прицелом на будущее, то, что станет нормой права для всего мира через какое-то время. Поэтому британский судья 10 раз поду­мает, прежде чем вынесет приговор. Возьмём в качестве примера разбирательства после ДТП. Допустим, девушка, которая всего 10 дней находится за рулем, врезалась в другую машину. Какой к ней применять стандарт – опытного водителя, среднего или неопытного? И суд говорит: с точки зрения политики права, мы должны применять стандарт среднего водителя, мы не должны делать скидку на то, что подсудимая пока неопытный водитель. Потому что, с точки зрения права, на дороге должны быть только те, кто компетентен в вождении. Так же и с медициной: стандарт – это общий стандарт в индустрии. Врач должен лечить теми методами, которые профессия в целом поддерживает. Он может от них отклоняться, но, по большому счёту, если применяется что-то ниже стандарта, общепризнанного в медицине, это будет считаться нарушением, халатностью. Если доктор не знает о новом методе, не совершенствуется, не учится, это тоже его небрежность. Поэтому врачи в Англии постоянно стремятся повышать уровень своей профессиональной компетентности.

– Почему в Великобритании решается так много судебных споров?

– До 30%. Потому что английская судебная система считается самой независимой в мире. Даже в Америке она не такая независимая, потому что в США достаточно кумовства. Нет банальных взяток, но кто-то с кем-то в Гарварде учился, кто-то с кем-то в гольф играет, это всё может определить исход судебного дела.

– Роман, завершая наш разговор, хочется спросить: что вы получили с этой работой помимо удовлетворения профессиональных амбиций, роста уровня жизни?

– Чем мне нравится Англия – это страна уважения к праву, к юридической профессии, это государство правовой культуры. Здесь от юриста что-то зависит, судья слушает тебя, нет коррупции, от твоего мы­шления, аргументации, умения писать и говорить что-то зависит.

И мне нравится творить в этой сфере.

– Со стороны особенно ярко видятся недостатки российской судебной системы. Нет ли желания в дальнейшем сделать вклад в её развитие? Может быть, через судейство, преподавание?

– У меня пока нет желания вернуться. Мне кажется, я не исчерпал в Англии все свои возможности, у меня есть чем там заниматься в ближайшие 10–20 лет. Но при этом я делаю всё, что могу, для вклада в российскую систему правосудия: читаю лекции студентам и судьям, пишу статьи, веду колонки. Связь с Россией сохраняется, и я не намерен её прерывать.

Адвокат монастырский юрий эдуардович

Все статьи раздела

Катерина Тихонова под угрозой ликвидации

Катерина Тихонова. Фото Zid200.ru

Когда говорят о Катерине Тихоновой, обычно вспоминают фонд «Иннопрактика», который под ее руководством работает над созданием «Силиконовой долины МГУ». Вспоминают щедрых партнеров этого фонда и полученные им госзаказы. Хотя формально Тихонова лишь возглавляет «Иннопрактику» – учредил эту структуру в декабре 2012 года Московский госуниверситет.

А ведь при этом у девушки есть еще и собственный фонд, который она создала чуть раньше, в ноябре 2012-го, на пару со своим будущим замом по «Иннопрактике» Натальей Поповой, главным специалистом Управления профориентации и работы с талантливой молодежью МГУ. Называется он – Фонд междисциплинарных инициатив в области естественных и гуманитарных наук (ФМИ). И занимается, как сказано в ЕГРЮЛ, предоставлением финансовых услуг. А еще арендой зданий, продажей земельных участков. Нет, наукой, правда, тоже занимается, но «научные исследования» стоят в самом конце списка его видов деятельности.

При этом ни бухгалтерских, ни других отчетов эта финансовая НКО почему-то не подает. По закону такой скрытный фонд давным-давно надо было прикрыть через суд, но. «Собеседник» поинтересовался в Мин­юсте, почему этого не происходит, а пока ждал ответа, решил познакомиться с ФМИ поближе.

Зарегистрирован ФМИ в центре Москвы – Новинский бульвар, дом 3/1. Это у Нового Арбата, прямо на Садовом кольце. Место не из дешевых, но арендаторов цена пугает мало. Восьмиэтажный новодел в стиле неоклассицизма, с массивными колоннами. В здании этого бизнес-центра сейчас сдается только одно офисное помещение – всего-то за 650 тыс в месяц.

— А на каком этаже тут находится фонд? – спрашиваю на ресепшене.

– Фонд? (Искреннее изумление.) Какой фонд?! Это же бизнес-центр. Здесь коммерческие организации. Вы ошиблись!

– То есть, – уточняю, – Фонда междисциплинарных инициатив тут точно нет?

– Нет, и никакого другого фонда.

При этом по адресу того же бизнес-центра зарегистрирован еще один фонд – Фонд благодарных выпускников международно-правового факультета МГИМО (очевидно, прочие фонды МГИМО создали неблагодарные выпускники). Его, как и ФМИ, возглавляет некий Семен Шевченко. Телефон и факс у обоих фондов тоже общий. А еще тот же номер телефона и адрес – у коллегии адвокатов «Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры» (Юрий Монастырский – один из учредителей того самого Фонда благодарных выпускников).

Звоню в коллегию. Оказалось, Семен Шевченко, который директор фонда Катерины Тихоновой, – это их адвокат.

– Но он очень редко у нас появляется, – пояснила секретарь Людмила. – А насчет фондов ничего сказать не могу. Их у нас нет.

– Но телефон они указывают ваш.

– Ну. Не исключено, что они просто дали этот контактный телефон, потому что все равно они работают здесь.

– Не понял, фонды у вас работают или не работают?

– . Не могу вам сказать.

Этого мало: контакты двух фондов и коллегии полностью совпадают с данными еще двух структур – Московского международного центра предпринимательства и «Тотал Систем Сервисес-Рус», которая принадлежит кипрскому офшору и занимается платежным программным обеспечением.

Случайность? Наталья Попова, партнер Катерины Тихоновой по Фонду междисциплинарных инициатив, на запросы не ответила. Глава ФМИ Семен Шевченко тоже общаться не стал. Оставил без комментариев наши вопросы и Юрий Монастырский, чья коллегия адвокатов предоставила Тихоновой свои регистрационные данные.

При этом коллегия Монастырского получает госконтракты от структур, связанных с «Росатомом», «Ростехом» и Газпромбанком. Это основные партнеры другого фонда Катерины Тихоновой – «Иннопрактика». Но есть ли связь между общими контактами и полученными контрактами, адвокат нам тоже не рассказал.

В федеральном Минюсте тоже сразу не смогли сказать, почему скрытный ФМИ не подает положенную отчетность. Запрос передали в Главное управление министерства по Москве. Которое, так совпало, находится в тридцати метрах от центрального офиса холдинга «Сибур», пакет акций которого принадлежит мужу Катерины Тихоновой.

Но ответ все же пришел. И.о. начальника управления Елена Герчикова сообщила, что со стороны фонда действительно выявлены нарушения, которые ФМИ велено оперативно устранить в срок до 18 сентября. В противном случае фонд «дочери Путина» ждет ликвидация через суд. Ну или штраф – до 2 тыс рублей.

Интересно, что, согласно ответу ведомства, нарушения в ФМИ они сами нашли буквально за несколько дней до нашего обращения. Несколько лет не находили, а тут.

За последние три года за последние четыре года фонд «Иннопрактика» (и его дочерние структуры) под руководством Катерины Тихоновой получили по 36 госконтрактам 946 млн 488 тыс 139 рублей. Как сообщало агентство «Руспрес«, адвокатская контора «Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры» в свое время защищала в судах интересы Михаила Хорковского, а один из ее партнеров Владимир Степанов до сих пор живет в Швейцарии, поддерживая связи со своим бывшим клиентом.

Адвокат монастырский юрий эдуардович

Юрий Эдуардович Монастырский

Источник данных: сайт организации

Основные направления научной деятельности:
Судебный процесс, третейское разбирательство, ценные бумаги, корпоративное право, инвестиции, интеллектуальная собственность, налогообложение, страхование, несостоятельность, телекоммуникации, земельное законодательство, валютное законодательство, регулирование конкуренции, регулирование внешнеэкономической деятельности, транспортное право, таможенное регулирование, уголовное право

Кандидатская диссертация:
Господствующие доктрины коллизионного права в США (Науч. рук. А. Г. Светланов)

Место защиты канд.дисс.:
Институт государства и права РАН

Forbes жестоко подставил героев юридического рейтинга

Публикация в январском номере журнала Forbes рейтинга самых богатых юристов может выйти боком его героям. Как стало известно, сия «нетленка» привлекла внимание не только заинтересованной общественности в лице целевой аудитории журнала, но и нашла живой отклик в сердцах и умах компетентных сотрудников Госналогслужбы. По словам информированного источника в ГНС, в ближайшее время готовится серия дополнительных налоговых проверок фигурирующих в рейтинге компаний, по причине явного и резкого несоответствия заявленной ими в Forbes выручки и официального дохода управляющих партнеров, отображенного в налоговых декларациях.

Вот эта, так называемая, «пятерка по праву» (на самом деле фигурантов чуть больше), вызвавшая наиболее сильный интерес:

1) Пепеляев, Гольцблат и партнеры
2) Вегас-Лекс
3) Алруд
4) Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры
5) Городисский и партнеры
6) Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры

Так, например, «серебряные призеры» рейтинга Сергей Пепеляев и Андрей Гольцблат, управляющие партнеры одноименной компании, задекларировали в 2004 году свой доход в размере 2 791,27$ и 561 100,83$ соответственно. В то время как заявленная ими в рейтинге выручка составила в том же году $15,6млн.

Партнеры компании «Алруд» Василий Рудомино и Максим Алексеев в 2004 году задекларировали годовой доход в размере 32 347,12$ и 23 040,09$ соответственно. А вот выручка компании, согласно их информации, в 2004 году достигла $4 млн.

Управляющий партнер компании «Городисский и партнеры» Валерий Медведев в 2004 году заработал, согласно официальным данным, 236 710,45$, в то время как заявленная им выручка компании в 2004 году равнялась $27млн.

Но дальше всех шагнул управляющий партнер не совсем известной юридической компании «Вегас-Лекс» Альберт Еганян. Если верить полученным от него данным, в 2004 году его фирма выручила 5,9 миллионов долларов, а вот сам он заработал, согласно выписке из налоговой декларации, в том же 2004 году, аж 1 339,28 долларов США. Вот уж воистину «тяжела и неказиста жизнь российского юриста»…

Несложный анализ представленных цифр позволяет заподозрить участников глянцевого рейтинга либо в тщеславном искажении существующей действительности, либо в преступном искажении финансовой отчетности.

В первом случае все гораздо прозаичнее. Щеконадувательство – страсть вообще присущая русским нуворишам, в том числе и от юриспруденции, а потакание собственному тщеславию – слабость так понятная и грозящая лишь фигуральной поркой, публичным дезавуированием чрезмерно завышенных амбиций.

Второй же вариант гораздо серьезнее. И не нам указывать, какой статьей в УК это грозит. Господа самые богатые, и тем более юристы, наверняка, ее хорошо знают. Не надо быть экспертом, чтобы понимать, что основной свой доход и г-н Пепеляев, и тот же г-н Еганян со товарищи, вероятнее всего, получают со счетов в оффшоре и на оффшор – особенности национального бухучета давно всем хорошо известны. Только вот насколько надо быть неосмотрительными и потерять чутье, чтобы так неаккуратно «высветиться», не успев привести свои дела в порядок. Впрочем, особенность эта далеко не нова: о таких еще В.Даль сказал: «Умным стал, а из дураков не вылез».

Впрочем, существует еще и третий вариант развития событий. В ходе предстоящих налоговых проверок может оказаться, что заявленная юристами выручка действительно имеет место быть. Только, в основном, была она пущена не на выплату зарплат юристам, а на покрытие производственных издержек и, какие-то гипотетические инвестиции. Только в данном случае возникают серьезные сомнения в действительном богатстве «глянцевых юристов». Во всем цивилизованном мире существует только один параметр, по которому определяется степень финансовой состоятельности юридических фирм и, по которому они соревнуются друг с другом: подтвержденный годовой доход на партнера или юриста, иными словами, доход, с которого были уплачены налоги, но только не эфемерная выручка.

Большая выручка юридической компании сама по себе не может свидетельствовать о ее богатстве, в России – особенно. Поскольку в российских условиях, выручка – это чаще всего деньги, которые юристам дали просто понюхать. Это могут быть хоть пять или десять миллионов долларов, перечисленные на счета компании, львиная часть из которых после обналички распылится по местам решения вопросов, а юридической компании останется всего несколько десятков тысяч. Ну какие из них после этого «самые богатые юристы?»

Существует еще один нюанс. После публикации рейтинга EPA&P на своем сайте поспешила заявить, что названа Forbes ведущей юридической компанией России. Это, по меньшей мере лукавство, острая потребность выдать желаемое за действительное. Поскольку, заметим, ни о какой «ведущести» или влиятельности речь в рейтинге не шла. В нем затрагивался лишь аспект финансовой состоятельности юридических компаний.

Однако, если затрагивать тему влиятельности юридических компаний, то и на это существует свой критерий – подтвержденная репутация – которому, увы, ни EPA&P, ни все остальные глянцевые юристы, на сегодняшний день не соответствуют. Forbes, сам того не подозревая, в результате своей пусть и слабой, но правильной попытки проанализировать российский рынок юридических услуг, вскрыл одну из главных проблем отечественной юридической индустрии: истинная юриспруденция в нашей стране себя исчерпала, уступив место паноптикуму лоббистов-решальщиков, а также судебных брокеров и деньго-курьеров с дипломами юристов.

Например, если спросить у любого участника юридического рынка России о том, что из себя представляет адвокат Афанасьев, вам односложно ответят: ничто, «неуловимый Джо», как в известном анекдоте.

Если же задать аналогичный вопрос в отношении фигуры г-на Пугинского, вам взахлеб расскажут, как ярко и образно он читал свои лекции. Сначала по гражданскому праву, затем на кафедре коммерческого права в МГУ. На его лекциях аудитория замирала. «Кто рассчитывает сдать мне на «фа», тот сильно заблуждается. Я не боюсь крови», — артистично взмахивая кистями рук, стращал Пугинский студентов.

Великолепный теоретик, на практике он вскоре стал болезненно одержим страстью к неубедительным фактам. И чем неубедительнее был факт, тем более яростно он стремился представить его самым что ни на есть убедительным. И уж былые его студенты с горечью осознавали, что нота «фа» оставила их гуру – судебные процессы он проигрывал с незавидной регулярностью.

Что касается последнего партнера из этого юридического трио, то г-н Егоров, по признанию ряда экспертов, весьма неглуп и значителен. Только вот вся его профессиональная стать держатся лишь на одном человеке – бывшем однокашнике Владимире Путине, широко нескрываемым фактом влияния на которого г-н Егоров и гордится во всеуслышание.

Правда, по словам людей сведущих, степень близости к «Телу» г-ном Егоровым сильно преувеличена. К Самому его подпускают уже не чаще чем в полгода раз, вот разве что Медведев позволяет себя видеть раз в квартал.

При таком раскладе похоже, что адвокатское бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» — это всего лишь компания амбиций, которые с каждым днем становится все труднее подтверждать. Например, одно из самых громких дел, которым любят хвалиться партнеры этой компании – представление интересов российских разведчиков в Катаре, погоревших на ликвидации Зелимхана Яндарбиева – есть не что иное, как выполнение представительских функций по госзаказу (кстати, большой вопрос – был ли он оплачен), скинутому, благодаря старой дружбе.

Равно как и участие в споре федерального правительства с московским властями по поводу столичной недвижимости.

Даже студент первого курса юрфака МГУ понимает, что подобные процессы – вопрос прежде всего политический, а не юридический, решаемый далеко не в зале судебных заседаний. Так что EPA&P больше подходит марка оборотистых лоббистов — распальцовщиков, в таком случае, что они делают в рейтинге юристов!?

Кстати, замечено и не раз, как только Афанасьев со партнеры появляется в серьезном деле, его доверители, наивно рассчитывавшие на кремлевскую поддержку, лишаются бизнеса. Так что и лоббисты они еще те. Либо лоббируют под себя. Но это уже совсем не юриспруденция.

Равно как непонятно, что делает в рейтинге юридическая компания «Городисский и партнеры», позиционирующая себя лидером рынка в сфере защиты интеллектуальной собственности, а по сути являющаяся всего-навсего курьерской службой доставки документов в патентные ведомства.

Глядя же на лауреата третьего места, компанию «Вегас-Лекс», представленную управляющим партнером Альбертом Еганяном, вольно — невольно начинаешь задумываться об искусственном происхождении данного рейтинга, позволяющего некоторым не особо известным и малопримечательным в адвокатском сообществе персонажам выбиться в люди. Поскольку на фоне остальных, имеющих хоть какой-никакой властный или профессиональный бэкграунд, г-н Еганян выглядит как грибок на навозе.

По предположению множественных и не пересекающихся между собой источников, своим появлением рейтинг обязан именно гипер – пиар — активности г-на Еганяна, питающего нескрываемую слабость к появлению собственной фамилии в прессе.

Наблюдательный и внимательный читатель из числа деловой аудитории уже давно обратил внимание на титанические усилия г-на Еганяна затмить собой по частоте упоминаний в масс-медиа главного российского ньюсмейкера – Вл.Вл.Путина.

Есть предположение, что остальные члены так называемой «пятерки по праву» были притянуты в инициированный г-ном Еганяном рейтинг для кучности компаний: поместить хотя и главное, но маловесное лицо «заказчика музыки» на первое место, очевидно, было бы верхом разнузданности, а так и волки сыты, и овцы целы, и в общей массе все довольны. Кто-то в шутку предположил, что и сам рейтинг заказан Еганяном после того, как его пригласили на работу в среднюю компанию в качестве пиар-менеджера.

Единственный, кто из всей этой могучей кучки выделяется как профессионализмом, так и авторитетом, это управляющий партнер «Пепеляев, Гольцблат и партнеры», Сергей Пепеляев. Хорошая юридическая школа МГУ, безупречный опыт, но… Учитывая, что налоговые споры, которыми он занимается, не выходят в западные суды, он обречен воевать с ветряными мельницами. Ведь специфика российского судопроизводства проста и незанимательна: кто ловчее залез и больше занес – того и тапки. И будь ты хоть какой Пепеляев – процесс проиграешь.

К сожалению, особенности российской юридической системы искажают истинное лицо юриспруденции, оставляя в своих рядах далеко не лучших и профессиональных, а наиболее оборотистых и конъюнктурных. Самые лучшие со временем тоже мимикрируют и приспосабливаются и тогда уже по сути не могут называться настоящими юристами.

Ибо настоящая юриспруденция – это искусство. Но не искусство обмануть клиента. И не искусство звонить друзьям или перетаскивать деньги по инстанциям. Это искусство в правовом поле. Когда адвокат своим именем, своей репутацией и своим мастерством способен влиять на исход дела. И не в прожженных взяточничеством российских судах, где властвуют судебные брокеры, а в зарубежных Арбитражах, где судьи неподкупны и кристально чисты. Когда хотят правосудия, не прибегают к российской арбитражной системе. И если возникает по-настоящему серьезный спор – это не тема решальщиков и звонковых лоббистов. Это – тема Авторитетов. И в этих настоящих процессах глянцевых юристов не может быть по определению. Это другая каста. И их туда не зовут.

Так что, как любил говаривать на своих лекциях г-н Пугинский, «если ты ларек, то ты ларек. И не надо прикидываться супермаркетом».

Но, если с остальными, чей ум покоится в тщеславии, все ясно, то в данном случае не совсем понятно, как такой прожженный профессионал, как Пепеляев повелся на столь явную рейтинговую профанацию. Впрочем, его тоже можно понять. После того, как г-н Пепеляев принял участие в деле «Юкоса», от него отказалось большинство клиентов. А на безрыбье, как известно, и рак рыба. Или, как любил повторять Черчилль, «любая публикация хороша, кроме некролога».

Правда, в данном случае слова великого британского премьера могут быть пророческими: вполне возможно, что после завершения налоговых рейдов для ряда глянцевых юристов публикация в Forbes и впрямь может оказаться некрологом.