Текст прений адвоката в суде по уголовному делу

«ТРУНОВ, АЙВАР И ПАРТНЁРЫ»

Международная Юридическая фирма

основана в 2001 году

«TRUNOV, AYVAR & PARTNERS»

International Law Firm

Выступление в Прениях Адвоката потерпевших по делу «Школьного стрелка».

«ТРУНОВ, ÁЙВАР И ПАРТНЕРЫ»

КОЛЛЕГИЯ АДВОКАТОВ города Москвы

125080, Москва, Волоколамское шоссе дом 15/22

«____»______ 201__ №_______

на №_____ от «___»___ 201__

ФЕДЕРАЛЬНОМУ СУДЬЕ

БУТЫРСКОГО

районного суда города Москвы

Шелеповой Юлии Владимировне

Трунова Игоря Леонидовича

в интересах потерпевших Кириловых

ПРЕНИЯ

Уважаемый Суд. Уважаемые участники процесса.

Государственный обвинитель, выступая в прениях, обстоятельно и подробно изложила обстоятельства обвинения по уголовному делу.

Потерпевшая сторона считает, что предъявленное Гордееву С.В. обвинение, предусмотренное ч.4 ст.206, п. «к» ч.2 ст.105 УК РФ, захват заложников и убийство, нашли свое полное подтверждение в ходе судебного следствия.

Однако, по мнению потерпевшей стороны, к подсудимому Гордееву С.В. не могут быть применены принудительные меры медицинского характера, и он должен быть осужден к отбыванию уголовного наказания в местах лишения свободы по следующим основаниям.

Потерпевшие считают, что судебная экспертиза, которая была проведена Гордееву С.В. в ходе предварительного следствия не может являться допустимым доказательством и должна быть исключена из числа доказательств по уголовному делу, в чем потерпевшая сторона дополнительно убедилась в ходе допроса в судебном заседании эксперта Чибисовой Ирины Анатольевны.

Как ранее заявлялось, на основании постановления следователя по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета РФ Лаврецкого Ю.М. от 07.03.2014 г. по делу была назначена стационарная комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза в отношении Гордеева С.В.

1) Судебный эксперт – лицо процессуально независимое. Гарантией независимости судебного эксперта является надлежаще отобранная «Подписка» о предупреждении экспертов об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УПК РФ, а также разъяснение экспертам их прав и обязанностей в соответствии со ст. 57 УПК РФ.

Как известно, согласно ч. 1 ст. 199 УПК РФ, если принято решение о производстве судебной экспертизы в экспертном учреждении, то следователь направляет руководителю этого экспертного учреждения постановление о назначении судебной экспертизы и материалы, необходимые для ее производства. В силу ч. 2 ст. 199 УПК РФ руководитель экспертного учреждения после получения постановления поручает производство судебной экспертизы конкретному эксперту или нескольким экспертам из числа работников данного учреждения и уведомляет об этом следователя.

В соответствии со ст. 14 Федерального закона от 31.05.2001 N 73-ФЗ (ред. от 25.11.2013) «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», руководитель обязан:

по получении постановления или определения о назначении судебной экспертизы поручить ее производство конкретному эксперту или комиссии экспертов данного учреждения, которые обладают специальными знаниями в объеме, требуемом для ответов на поставленные вопросы;

разъяснить эксперту или комиссии экспертов их обязанности и права;

по поручению органа или лица, назначивших судебную экспертизу, предупредить эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, взять у него соответствующую подписку и направить ее вместе с заключением эксперта в орган или лицу, которые назначили судебную экспертизу.

Закон говорит о том, что подписка отбирается до начала производства экспертного исследования. Как следует из постановления следователя о назначении судебной экспертизы от 7.03.2014г. главному врачу ФГБУ «ГНЦССП им В.П. Сербского» Минздрава России было поручено разъяснить экспертам права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ и предупредить об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ (т. 17 л.д. 88-91).

Таким образом, как следует из смысла закона, подпись под текстом подписки эксперт должен поставить до начала производства каждой конкретной экспертизы – именно в тот момент, когда ему руководитель вручает постановление о назначении экспертизы.

Эксперты могут приступить к производству экспертизы только после разъяснения им положений ст. 57 УПК РПФ, 307 УК РФ и дачи соответствующей подписки. Аргументы эксперта Чибисовой И.А. о том, что эксперты дают подписку при поступлении на работу, в данном конкретном случае, в институт имени Сербского, по нашему мнению не выдерживает критики, поскольку, во-первых, эксперт должен давать подписку при производстве конкретной экспертизы, во-вторых, суду не представлены документы, свидетельствующие о том, что эксперты давали такую подписку.

Изучение материалов уголовного дела показало, что подписка о разъяснении прав и обязанностей экспертам находится на стр. 3 Заключения.

На стр. 1 имеется дата 08 апреля 2014 года, на стр. 3 указано, что производство экспертизы окончено «18» апреля 2014 г.

Таким образом, сам текст заключения №280 от 08 апреля 2014 г. должен был быть распечатан не ранее 18 апреля 2014 года.

Следовательно, подписи экспертов за разъяснение им прав, обязанностей и ответственности были получены не ранее 18 апреля 2014 года, т.е. уже после завершения производства экспертизы, т.е. 18 апреля 2014 г. (или позже), а не 20 марта 2014 г., когда экспертиза была начата. Данные обстоятельства эксперт Чибисова И.А. подтвердила в ходе ее допроса в судебном заседании.

Таким образом, в ходе производства и составления Заключение судебной комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов за №280, датированной 08 апреля 2014 года, были допущены существенные нарушения положений ст. 14 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» № 73-ФЗ от 31.05.2001г., согласно которой руководитель судебно-экспертного учреждения обязан взять у эксперта подписку и направить ее вместе с заключением в орган или лицу, назначившему экспертизу; ст. 57,62 УПК РФ и ст. 307 УК РФ.

Настаиваем, что данные обстоятельства свидетельствуют о том, что Заключение судебной комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов за №280, датированной 08 апреля 2014 года, получено с нарушением требований УПК РФ, является недопустимым, не имеет юридической силы и не может использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 УПК РФ, в том числе (п. 7) обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания.

2) По мнению потерпевшей стороны, в пользу недопустимости Заключения судебной комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов за №280 свидетельствует и то обстоятельство, что оно содержит в себе признаки фальсификации.

Изучение материалов дела показало, что Заключение судебной комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов за №280, датированной 08 апреля 2014 года (стр. 1) заключения.

На стр. 3 Заключения имеется следующий текст:

«На экспертизу в ФГБУ «ГНЦССП им В.П. Сербского» Минздрава России подэкспертный поступил 20.03.2014г.

Начато «20» марта 2014г.

Окончено «18» апреля 2014г.»

Таким образом, сам текст экспертизы был изготовлен за 10 дней до ее окончания. Т.е. можно сделать вывод, что ещё до окончания производства экспертизы (т.е. заранее) заключение уже было изготовлено и подписано экспертами.

Аргументы о том, что исследование закончено 08 апреля 2014 г. и поэтому экспертиза датирована именно этой датой необоснованны и не могут быть приняты судом.

3) Статья 195 УПК РФ регламентирует порядок назначения судебной экспертизы.

Часть 3 названной статьи гласит, что, следователь знакомит с постановлением о назначении судебной экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника, потерпевшего, его представителя и разъясняет им права, предусмотренные статьей 198 УПК РФ. Об этом составляется протокол, подписываемый следователем и лицами, которые ознакомлены с постановлением.

При этом следует учитывать, что потерпевшие и иные лица, должны иметь возможность реализовать свои права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, что может быть достигнуто только в случае ознакомления их с постановлением о назначении экспертизы до ее проведения, а не во время или после производства экспертизы.

Изучение материалов дела показало, что до начла производства экспертизы с постановлением следователя от 7.03.2014г. о назначении судебной комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов были ознакомлены обвиняемый Гордеев С.В., его законный представитель и его защитник, и потерпевшая Бушуева Е.А.

Остальные потерпевшие были ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы либо в период ее проведения, либо по окончании производства экспертизы и составления заключения (с08.04 по 30.05.2014г.).

Потерпевшая сторона считает, что были существенно нарушены права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, они были лишены права:

1) знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы;

2) заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении;

3) ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении;

4) ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту.

На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что заключение экспертизы должно быть признано недопустимым доказательством, поскольку:

• нарушен процессуальный порядок назначения и производства экспертизы;
• потерпевшие не были своевременно ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы;
• потерпевшим своевременно не были разъяснены права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, в связи с чем, они ими не могли воспользоваться;
• заключение эксперта не обосновано и вызывает сомнение;
• экспертам не были разъяснены их права и обязанности;
• эксперты не были предупреждены об ответственности за дачу заведомо лож­ного заключения.

Таким образом, потерпевшая сторона просит признать Заключение судебной комплексной психолого-психиатрической комиссии экспертов №280 в отношении подсудимого Гордеева Сергея Викторовича (т. 17 л.д. 119-139) – недопустимым доказательством.

На основании вышеизложенного, руководствуясь ст. 443 ч. 5 ПРОШУ

Признать, что психическое расстройство Гордеева С.В. не установлено и вынести постановление о возвращении уголовного дела прокурору в соответствии со статьей 237 УПК РФ для составления обвинительного заключения и направления дела в суд с обвинительным заключением.

Товарищ адвокат, мы это уже читали!

О стремлении судей апелляционной инстанции ограничить по времени выступление защитника в прениях

В апелляционных судах при рассмотрении уголовных дел получила распространение негативная практика прерывания защитника при выступлениях в прениях. Рассмотрение дел превратилось в скорый конвейер с почти всегда определенным результатом.

С детства нам совсем не хотелось посещать зубного врача, поскольку советские стоматологические поликлиники были оборудованы допотопной медицинской техникой, а редко применяемые в то время обезболивающие средства от боли вовсе не избавляли. Лечение зуба превращалось в физическую пытку, но иного выхода ни у кого не было, приходилось мужественно и стойко терпеть.

Сегодня при посещении суда апелляционной инстанции по уголовному делу испытываешь схожие ощущения. Правда, с физическими пытками тут, к счастью, не сталкиваешься, а вот со страданиями психологическими – достаточно часто.

Какие типичные проблемы преследуют адвокатов в апелляции?

При подготовке к выступлению в суде апелляционной инстанции, зная установленные искусственные временные ограничения, максимально сокращаешь свою речь. Однако и после этого избежать дальнейшего принудительного словесного секвестра не удается.

Следует иметь в виду, что в государственных учреждениях приняты различные регламенты, ограничивающие возможности и продолжительность выступлений спикеров.

Так, в ряде парламентов, в том числе и в России, установлен такой прием, как «гильотина», т.е. установление точного времени, отведенного на обсуждение, после чего выступление прекращается независимо от того, успел ли оратор или нет.

В Сенате США, где ранее не было формальных ограничений для выступлений сенаторов, некоторые из них прибегали к «флибустьерству». Чтобы провалить не угодный им законопроект, они выступали с многочасовыми речами, в результате чего палата не успевала его принять. Недовольство такой практикой привело к тому, что «флибустьерство» было ограничено временными рамками.

В отечественных апелляционных судах можно часто слышать: «Товарищ адвокат, не нужно повторять то, что вы написали в своей апелляционной жалобе, мы это уже читали»!

Или: «Говорите только о том, чего нет в вашей апелляционной жалобе»!

Как реагировать адвокату на такие властные указания?

Не стоит лишний раз говорить, что такие вмешательства в заранее подготовленную речь дезорганизуют как самого выступающего, так и его выступление. Резко разрывается логическая связь между предложениями и, самое главное, возникает неприятное ощущение, что слушать твои доводы никто не намерен.

После таких выпадов неконфликтные адвокаты прерывают свое выступление и начинают на ходу перестраивать свою речь, пытаясь за пару секунд определить, какие аргументы убрать, а какие оставить, чтобы умиротворить скорого председательствующего. Это бывает очень сложно сделать, когда все доводы представляются важными. В результате эффективность речи в прениях резко падает.

Принципиальные адвокаты возражают против действий председательствующего и продолжают свое выступление.

На чем может быть основана такая позиция?

УПК РФ не содержит никаких временных ограничений на выступление в судебных прениях, как и при заявлении ходатайств.

Часть 5 ст. 292 УПК РФ сформулирована достаточно четко и лаконично: «Суд не вправе ограничивать продолжительность прений сторон. При этом председательствующий вправе останавливать участвующих в прениях лиц, если они касаются обстоятельств, не имеющих отношения к рассматриваемому уголовному делу, а также доказательств, признанных недопустимыми».

Иными словами, процессуальный закон позволяет говорить защитнику (а равно иному участнику процесса) ровно столько, сколько он пожелает, но только по существу данного уголовного дела.

Если же адвокат, например, защищая своего доверителя по ст. 282 УК РФ, предусматривающей ответственность за действия, направленные на унижение достоинства человека по признакам отношения к религии, начнет полностью цитировать Священное Писание, то у суда есть бесспорное право остановить такого оратора.

Таким образом, судья всегда вправе пресечь «флибустьерство» и не допустить очевидного для всех злоупотребления правом.

Гораздо хуже, когда тенденциозный судья пытается остановить выступающего защитника под надуманным предлогом того, что он говорит не по существу. В моей практике были случаи, когда председательствующий (не с участием присяжных заседателей) останавливал адвоката, жалующегося на пытки в отношении его подзащитного, и предлагал обратиться не к нему, а в следственные органы.

Выступление защитника в прениях в суде апелляционной инстанции, так же, как и в суде первой инстанции, не может быть ограничено по времени, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 389.13 УПК РФ: «Производство по уголовному делу в суде апелляционной инстанции осуществляется в порядке, установленном главами 35–39 настоящего Кодекса, с изъятиями, предусмотренными настоящей главой».

При этом ст. 389.13 УПК РФ, регулирующая порядок рассмотрения уголовного дела судом апелляционной инстанции, а также ч. 9 этой статьи, предусматривающая прения сторон, не позволяют суду останавливать защитника в прениях, если он касается обстоятельств, ранее указанных им в апелляционной жалобе.

Когда защитник устно повторяет то, о чем он написал в своей апелляционной жалобе, тем самым ее содержание доводится до сведения других судей Судебной коллегии, которые чаще всего материалов дела не знают, полагаясь на докладчика. Бывает, что и сам судья-докладчик с апелляционной жалобой заранее не знакомился, а нередко случается, что он прочитал саму жалобу, но ее смысла не понял, а мог бы уяснить его только после выслушивания выступления защитника.

Судьи апелляционных инстанций используют испытанный в прежней кассации метод ускорения выступлений не от хорошей жизни. Когда в коридоре перед залом судебного заседания выстроилась вереница из адвокатов, которых необходимо выслушать и принять решения в установленные жесткие сроки, так и хочется включить повышенную скорость рассмотрения. Тем более, когда нет намерения изменять или отменять вынесенный судебный акт.

Не случайно, что Верховным Судом РФ в этом году внесен проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», которым предусматривается в суде апелляционной инстанции исключить исследование доказательств, содержащихся в материалах уголовного дела, и проведение по его результатам прений сторон. Статьей 293 УПК РФ право на последнее слово предоставлено только подсудимому.

Вместе с тем загруженность апелляционных судов не может явиться достаточной причиной для нарушения закона и ограничения прав участников судебного разбирательства.

Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 19 июля 2011 г. № 17-П указал, что процессуальная экономия как таковая – не самоцель, что она предназначена дать основу быстрому и эффективному разрешению дел, но не допускает снижения уровня процессуальных гарантий.

Действительно, прения сторон – это одна из важных частей судебного разбирательства. Ограничение права на судебные прения есть нарушение права на защиту, что неоднократно признавалось Верховным Судом РФ существенным нарушением уголовно-процессуального закона.

Кроме этого, постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 мая 2007 г. № 27 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений квалификационных коллегий судей о привлечении судей судов общей юрисдикции к дисциплинарной ответственности» предписывает судьям при исполнении полномочий по отправлению правосудия соблюдать культуру поведения в процессе, не допускать резкого или грубого обращения судьи с участниками процесса, судье следует избирать вежливый и спокойный тон ведения судебного процесса, быть сдержанным, тактичным, с уважением, пониманием и терпением относиться к участникам судебного разбирательства и иным лицам, присутствующим в судебном заседании (п. 10). Там же предписано обратить внимание судей на необходимость соблюдения установленных законом гарантий равенства прав участников судебного процесса (п. 11).

Очевидно, что прерывание защитника при исполнении им своих процессуальных обязанностей, когда суд не вправе ограничивать продолжительность выступлений в прениях, нарушает предписания Пленума ВС РФ.

Когда создавались апелляционные суды взамен кассационных, практикующие адвокаты особенным оптимизмом не пылали, понимая, что происходит лишь тривиальная смена названия. В диалектике формы и содержания мы получили как раз тот случай, когда форма на содержание никак не влияет, поскольку само содержание как совокупность сущностных признаков остается стабильным и меняться упорно не желает.

Выглядит парадоксальным, но тем не менее остается фактом, что процессуальные особенности в рассмотрении уголовных дел нынешней апелляцией в сравнении с бывшей кассацией были нивелированы правоприменительной практикой.

К сожалению, суд второй инстанции, как бы он ни назывался, стремится оставить в силе судебный акт, вынесенный нижестоящим судом, подтвердив тем самым пресловутую стабильность вынесенных судебных решений. Задача исправления судебных ошибок и восстановления нарушенных прав в заданной системе координат отходит лишь на второй план.

В таких условиях реплики председательствующего «Товарищ адвокат, мы это уже читали!», скорее всего, и в будущем продолжат звучать как хронический симптом торопливого правосудия.

Текст прений адвоката в суде по уголовному делу

Судье Кировского районного суда г. Уфы

от адвоката Коллегии адвокатов Республики Башкортостан « и партнеры»

А.В. 450077, г. Уфа, ул. 31/33, тел.:8-917-40-61340

Текст

выступления в прениях по уголовному делу в отношении Р.Х.

Ваша честь! Уважаемые участники процесса!

Органами предварительного расследования Р.Х. предъявлено обвинение в том, что он 22 февраля 2009 года в ночное время со своей сожительницей А. А., а также ранее знакомым Р. Х. распивали спиртные напитки в съемной квартире, расположенной по адресу: г. Уфа, ул. Батырская, 8/1-108. В процессе употребления спиртного, по версии следствия, между Р. Х. и А. А. возникла ссора, переросшая в словесную перепалку, в это же время, в комнату зашел Р. Х. который увидел происходящее, и на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений к Р.Х., решил причинить ему тяжкие телесные повреждения, а именно в период времени с 03.30 часов до 06.30 часов 22 февраля 2009 года умышленно стал наносить удары руками и ногами по различным частям тела Р.Х., затем Р.Х., по версии следствия, взял в руки деревянный табурет, ребрами сиденья которого стал наносить множественные удары по Р. Х.

По версии следствия Р. Х. причинил Р. Х. телесные повреждения в виде сочетанной травмы: закрытая черепно-мозговая травма (ушибленная в затылочной области справа, кровоизлияния в мягкие ткани в лобной области слева, в височной области слева, в темной области слева, в затылочной области справа, в проекции вышеуказанной , в височной области справа, кровоизлияния в мягкую мозговую оболочку, в кору и желудочки головного мозга), закрытая тупая травма груди (переломы ребер справа с 7 по 9 по средне-подмышечной линии, 10-12 по околопозвоночной линии, 11 ребро с повреждением пристеночной и легочной плевры и ткани правого легкого, гемоторакс), перелом правой лопатки, множественные кровоподтеки и ссадины) осложнились отеком и дислокацией головного мозга, причинили тяжкий вред здоровью и являются непосредственной причинной смерти Р. Х. По версии следствия смерть Р. Х. наступила в результате сочетанной травмы (закрытой черепно-мозговой травма, закрытой тупой травмы , перелома правой лопатки, множественных кровоподтеков и ссадин), осложнившейся отеком и дислокацией головного мозга, причиненной Р. Х. Действия Р.Х. следствием квалифицированы по ч. 4 ст. 111 УК РФ, т.е. как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего.

Анализ материалов уголовного дела в отношении Р.Х., собранных в ходе предварительного расследования и исследованных в судебном заседании, показания свидетелей, допрошенных в ходе судебного заседания свидетельствуют о том, что вина Р.Х. в инкриминируемом ему преступлении, предусмотренном ч.4 ст. 111 УК РФ не доказана.

К этому выводу следует прийти исходя из следующего:

1. Р.Х. себя виновным в совершении преступления не признал, показал, что действительно нанес несколько ударов по лицу Р.Х. около 23-00 часов 21 февраля 2009 г., однако это было связано с тем, что Р.Х. пытался изнасиловать гражданскую жену Р.Х. – А.А., которая ранее сообщала Р.Х., что она ждет от него ребенка. Таким образом, действия Р.Х. по нанесению ряда ударов по лицу Р.Х. были вызваны необходимостью прекратить преступные действия последнего. После произошедшего , , и парень по имени « » ушли из квартиры, дверь закрывал Р.Х., который извинялся перед Р.Х. за произошедшее.

Показания Р.Х. в части нанесения им Р.Х. лишь нескольких ударов по лицу по причине посягательств последнего на половую свободу А.А. подтверждаются показаниями допрошенных в судебном заседании А.А. и Э.Р.

Указанные свидетели указывают на то, что потерпевший Р.Х. пытался изнасиловать , при этому у него в руке по показаниям был нож, Р.Х. наносил лишь несколько ударов по лицу Р.Х. для того чтобы остановить его противоправные действия в отношении , при этом Р.Х. не наносил удары по телу Р.Х. ногами или табуреткой, крови у Р.Х. не было.

Находившиеся в квартире свидетели, показания которых были оглашены в ходе судебного заседания – и , также не подтверждают того, что Р.Х наносил удары потерпевшему Р.Х. табуреткой.

Следует также отметить, что действия Р.Х. в силу ст. 37 УК РФ должны расцениваться как совершенные в состоянии необходимой обороны, что исключает их преступность.

Наряду с этим, уголовный закон прямо относит совершение преступления при нарушении условий правомерности необходимой обороны, а также противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления как смягчающие ответственность обстоятельства (п. «ж» и «з» ч.1 ст. 61 УК РФ), однако эти обстоятельства даже не были учтены следователем при квалификации действий Р.Х.

Допрошенный в судебном заседании Э.С. показал, что А.А, и Р.Х. о Р.Х. и его смерти ничего не говорили. Не подтверждают виновность Р.Х. и показания свидетеля Г.К., допрошенного в судебном заседании.

Показания свидетелей К.В. , оглашенные в судебном заседании не могут быть рассмотрены как подтверждающие виновность Р.Х. в инкриминируемом ему преступлении по причине того, что она не являлась непосредственным наблюдателем событий, произошедших на месте происшествия. Показания, которые она дала, со слов, со слов А. не могут быть расценены как достоверные, поскольку сама А. ни в ходе предварительного расследования, ни в ходе судебного заседания не допрашивалась. Показания о ее разговоре с незнакомыми мужичинами также не могут быть расценены в качестве доказательств виновности Р.Х. в совершении инкриминируемого ему преступления, поскольку не установлено никакой связи между Р.Х. и этими мужчинами.

3. Факт наличия на одной из обнаруженных в квартире табуреток отпечатков Р.Х. и крови, которая могла произойти от Р.Х., а также того что один из ударов по потерпевшего Р.Х. мог быть нанесен табуреткой прямо не свидетельствует о том, что именно Р.Х. нанес телесные повреждения Р.Х. данной табуреткой. Отпечатки Р.Х. на табуретке могли быть оставлены им когда он находился на кухне квартиры после его прихода туда. К тому же выводы, содержащиеся в заключениях экспертов номер 301 и 113 М-К являются вероятностными, а такие выводы не могут быть положены в основу приговора суда.

4. В соответствии со ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и п.3 ч.1 ст. 53 УПК РФ, мною, адвокатом А.В., было получено заключение специалиста № 115/11 от 4 марта 2011 г., подготовленное на основании изучения копий материалов уголовного дела сотрудником Главного государственного центра медицинских и криминалистических экспертиз РФ судебно-медицинским экспертом, кандидатом медицинских наук, Заслуженным врачом РФ С.М. по вопросам, входящим в предмет доказывания по уголовному делу в отношении Р.Х.

В соответствии с п. 3.1. ч.2 ст. 74 и ч.3 ст. 80 УПК РФ заключение специалиста – т.е. представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами имеет статус доказательства по уголовному делу. Заключение специалиста оформлено надлежащим образом, в тексте заключения приведен подробный анализ изученных специалистом документов, отражающих содержание материалов уголовного дела.

В заключении специалиста № 115/11 указывается, что экспертом Д.Б. при подготовке заключения №603 от 24 февраля – 24 марта 2009 года по уголовному делу в отношении Р.Х. были нарушены требования УПК РФ и «Инструкции по организации и производству экспертных исследований в бюро судебно — медицинской экспертизы», утв. Приказом Минздрава РФ от 24 апреля 2003г. №161, а также при производстве судебно – медицинской экспертизы не установлены имеющие значение для дела обстоятельства: в частности, из вопросов, поставленных он проигнорировал вопросы о давности смерти; о механизме и времени причинения повреждений; о давности причинения прижизненных повреждений; о степени вреда здоровью несмертельных повреждений; о времени жизни пострадавшего после получения повреждений; о возможном положении (положениях) тела пострадавшего в момент причинения ему каждого из повреждений; о возможности причинения повреждений руками или ногами человека; о наличии у пострадавшего прижизненных заболеваний, что прямо противоречит требованиям, как указанных выше законов, так и ведомственных инструкций (п.8).

В п. 1 заключения специалиста указывается, что в исследовательской части заключения эксперта не имеется описания признаков дислокации мозга, а при судебно-гистологическом исследовании не установлено признаков отека мозга.

В 6. 6 заключения указано на наличие у Р.Х. заболевания — кардиомиопатии алкогольного происхождения.

В п. 7 заключения специалиста № 115/11 указано, что смерть Р.Х. могла наступить от острой сердечной недостаточности по причине его отправления алкоголем при этом приводится ссылка на соответствующие этому обстоятельству судебно-медицинские данные, которые были необоснованно оставлены экспертом Д.Б. без внимания.

Допрошенный в ходе судебного заседания эксперт Д.Б. показал, что смерть Р.Х. наступила за 31,6 часа до проведения осмотра трупа на месте происшествия – т.е. за 31, 6 часа до 20-40 ч. 23 февраля 2009 г. Это означает, что смерть Р.Х. наступила 22 февраля примерно в 13-40. Учитывая, что в заключении эксперта Д.В. указывается что телесные повреждения причинены Р.Х. незадолго до смерти и возможность совершения потерпевшим самостоятельных целенаправленных действий в течение непродолжительного промежутка времени после получения повреждений не исключается, следует прийти к выводу о том, что телесные повреждения Р.Х. нанесены не Р.Х. а другим лицом, поскольку в соответствии с показаниями всех допрошенных по уголовному делу лиц, Р.Х. покинул квартиру по адресу: г. Уфа, ул. Батырская, 8/1-108 не позднее 01-30 — 02-00 22 февраля 2009 г. Таким образом, Р.Х. был жив и находился в квартире после ухода Р.Х. примерно с 02-00 до 13-40 т.е. примерно 11 часов 40 минут.

Даже если предположить что Р.Х. покинул квартиру позже чем 02-00, фактические обстоятельства дела никак не состыковывается со временем нанесения телесных повреждений, изложенным в постановлении о привлечении Р.Х. в качестве обвиняемого (с 3-30 до 6-30 ч. 22.02.2009), поскольку по обстоятельствам дела и по заключению эксперта исключается возможность жизни потерпевшего Р.Х. после нанесения телесных повреждений на протяжении значительного времени (с 6-30 до 13-40).

Также эксперт Д.В. показал, что полностью исключить возможность наступления смерти Р.Х. от отправления алкоголем исключить нельзя.

Необходимо обратить внимание и на показания представителя потерпевшего Р.Х. о том, что его брат в последние полтора года не пил после того как попал под машину и с ним побеседовал хирург. Вместе с этим, согласно заключению у потерпевшего в крови и мочи обнаружена значительная доля этилового спирта. Эти обстоятельства в совокупности показывают, что потерпевшему по указанию врача нельзя было употреблять спиртные напитки, однако он это, вопреки указаниям, делал.

Таким образом, из исследованных в ходе судебного заседания заключений эксперта и специалиста, следует прийти к выводу о возможности наступления смерти Р.Х. от отравления алкоголем.

Все вышеизложенные обстоятельства исключают возможность осуждения Р.Х. по ч.4 ст. 111 УК РФ по причине того, что время нанесения телесных повреждений, указанное в постановлении о привлечении Р.Х. в качестве обвиняемого (с 3-30 до 06-30 ч. 22 февраля 2009 г.) не соответствует фактическому времени образования телесных повреждений у потерпевшего Р.Х. и не опровергнута возможность наступления смерти Р.Х. в результате отравления алкоголем.

Следует отметить, что в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. N 1 «О судебном приговоре» (с изменениями от 6 февраля 2007 г.) указано, что в соответствии со ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. В связи с этим судам надлежит исходить из того, что обвинительный приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены. В соответствии с ч. 3 ст. 49 Конституции РФ и ч. 3 ст. 14 УПК РФ все неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Не устраненные в ходе судебного разбирательства сомнения относительно причины смерти Р.Х. (отправление алкоголем или телесные повреждения) а также не устраненные сомнения относительно времени нанесения телесных повреждений, обнаруженных экспертом Д.Б. у и времени смерти последнего, должны быть оценены в пользу Р.Х.

Таким образом, судебное следствие по уголовному делу в отношении Р.Х. показало, что все сомнения в его невиновности в данном деле не были устранены, что приводит к выводу о необходимости оправдания Р.Х. в связи с его непричастностью к совершенному преступлению.

4. Важное значение для рассматриваемого уголовного дела имеют показания свидетеля Э.Г. который показал, что находился в помещении Кировского РУВД г. Уфы в связи с уголовным делом в отношении Р.Х. и слышал телефонный разговор оперативного сотрудника милиции с неким лицом, как он понял, судебно- медицинским экспертом. Из содержания разговора понял, что речь шла о деле в отношении Р.Х. и о смерти Р.Х., оперативному сотруднику милиции по телефону сказали, что смерть Р.. наступила в результате отравления алкоголем, однако оперативный сотрудник требовал подготовить заключение о наступлении смерти Р.Х. от черепно-мозговой травмы. Сотрудники Кировского РУВД били и просили дать показания в отношении того, что убил кого-то но он отказался. Из – за нанесенных побоев попал в больницу.

Эти показания согласуются с п. 7 заключения специалиста № 115/11, в соответствии с которым смерть Р.Х. могла наступить от отправления алкоголем.

5. Следует особо подчеркнуть, что версия Р.Х. о его непричастности к совершенному в отношении Р.Х. преступлении, повлекшем его смерть, подтверждается допрошенным на предварительном следствии свидетелем Б.Н., показания которого были оглашены в ходе судебного заседания. Так, показал, что 22 февраля 2009 г. около 05-30 проснулся от шума, вышел из своей квартиры, зашел в к. XXX, увидел там мужчину ростом примерно 160 м. с рыжими кудрявыми волосами, женщину высокого роста с короткими волосами, а также мужчину, который пытался встать с , а у него на была кровь. Примерно в 07-00 утра шум прекратился. Затем чуть позже начался опять шум, вышел и увидел девушку с синяками на лице и двоих мужчин. В ходе судебного заседания установлено, что Р.Х. по состоянию на 22 февраля 2009 г. и на настоящий момент не подходит под описание данное . Таким образом, рано утром 22 февраля 2009 г. свидетель видел в квартире по адресу г. Уфа, ул. Батырская, 8/1-108, в которой впоследствии был обнаружен труп Р.Х. неустановленного в ходе следствия мужчину и женщину, при этом потерпевший Р.Х. был жив. Эти показания согласуются с показаниями его жены – свидетеля Р.А. подсудимого Р.Х. и свидетелей и о том, что в квартире постоянно собирались различные лица и употребляли спиртные напитки. Данные показания согласуются с показаниями Р.А., оглашенных в ходе судебного заседания и показаниями свидетелей , и самого Р.Х. о его непричастности к смерти Р.Х.

Таким образом, следует считать доказанным факт того, что непосредственно перед смертью Р.Х. в квартире по адресу г. Уфа, ул. Батырская, 8/1-108 находились неустановленные мужчина и женщина. Этот факт опять же ставит под сомнение виновность Р.Х. в инкриминируемом ему преступлении, поскольку его могли, и вероятнее всего, совершили эти неустановленные лица, которых видел перед смертью Р.Х. свидетель Б.Н.. И здесь опять я отмечу, что в соответствии с ч. 3 ст. 49 Конституции РФ и ч. 3 ст. 14 УПК РФ все неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

На основании вышеизложенного

1. Р.Х. по предъявленному ему обвинению оправдать в связи с его непричастностью к совершенному преступлению.

2. Уголовное дело направить прокурору Кировского района г. Уфы для организации уголовного преследования лица, совершившего насильственное преступление, повлекшего смерть гр. Р.Х.

3. Данный текст защитительной речи приобщить к материалам уголовного дела.

Защитительная речь адвоката

Законодатель не регулирует содержание судебных прений. Ст. 292 УПК РФ содержит лишь указание на то, кто принимает участие в судебных прениях, содержит два запрета для выступающих в прениях сторон. Нельзя ссылаться на доказательства не рассмотренные в ходе судебного следствия ( ч. 4 ст. 292 УПК РФ ).

Председательствующий в процессе может остановить выступающего в случае, если тот ссылаются на обстоятельства, не имеющие отношения к рассматриваемому делу, в случае, если выступающий ссылается на доказательства, признанные в установленном порядке недопустимыми, согласно ст. 75 УПК РФ (ч. 5 ст. 292 УПК РФ).

Аналогично разрешены вопросы судебных прений по гражданским делам и делам в арбитражных процессах. Ст. 190 ГПК РФ определяет лиц, участвующих в судебных прениях, их представителей, первым в прениях выступает истец и его представитель, последняя реплика всегда за ответчиком и его представителем.

Ст. 164 АПК РФ определяет, — первым в прениях выступает истец и его представитель, выступающие не вправе ссылаться на обстоятельства, которые судом не выяснялись, не исследовались, либо признаны недопустимыми, последняя реплика всегда за ответчиком и его представителем.

Помимо указанных ограничений, адвокат самостоятелен в построении судебной речи.

Существуют некоторые различия между выступлениями адвоката в судебных прениях по отдельным категориям дел.

В арбитражном и гражданском процессах адвокат более оперирует, логически выстроенной системой доказательств, и эмоциональная сторона речи не имеет приоритетного значения.

Иное дело, — защитительная речь адвоката в уголовном процессе, где помимо логически доказательственной части речи, большое значение имеет эмоционально-психологическое воздействие на слушателей, с целью убеждения в правоте своей позиции по делу.

Особенно актуальна убедительность защитительной речи в выступлениях адвоката перед судом присяжных, т.к., не профессиональные судьи, более восприимчивы к эмоционально-психологической окраске содеянного подсудимым, к информации данных о его личности.

Защитительная речь адвоката в уголовном процессе напрямую зависит от позиции подсудимого по делу.

Позиции три: 1. Оправдательная, когда подсудимый не признает вины, и адвокат, на основе анализа доказательств по делу, убежден в полной невиновности подзащитного.

Возможны варианты, когда адвокат, профессионально сознает, что виновность подсудимого доказана, но тот не признает вины, в этом случае, без альтернативно, адвокат обязан следовать позиции, избранной подзащитным, доказывая, вслед за ним то, что белая стена, совсем не белая, а черная, и тот, кто считает по иному, страдает обманом зрения. В противном случае, если адвокат не разделит позицию подсудимого, – налицо нарушение права на защиту, т.к., п.п. 3 п. 4 ст. 6 ФЗ № 63-ФЗ от 31.05.2002 года « Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ », запрещает адвокату занимать по делу позицию вопреки воли доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в самооговоре своего подзащитного. Аналогично этот вопрос разрешает п.п.2 п. 1. ст. 9. Кодекс профессиональной этики адвоката. Расхождения в позиции по делу между подсудимым и адвокатом быть не может, по принципу: «куда иголочка – туда ниточка», (адвокат – ниточка).

Не просто принять решение о оспаривании самооговора подзащитного.

По несовершеннолетним и лицам, страдающим физическими либо психическими недостатками, а также, лицам не владеющими языком, на котором ведется судопроизводство, в случаях, когда адвокат убежден в самооговоре – допустима позиция защиты, вопреки воли подзащитного. В иных случая, когда самооговор совершается под страхом расправы со стороны соучастников преступления, либо, из желания подзащитного принять вину на себя, с целью помочь уйти от ответственности соучастникам, в числе которых могут быть близкие подзащитного, решающая роль в принятии решения по избранной позиции принадлежит не адвокату.

Решение об оспаривании самооговора адвокат должен принимать на основе детального изучения и анализа доказательств по делу, и доводы адвоката – доказательства самооговора, должны быть юридически безупречны.

2. Позиция переквалификации действий подсудимого по статье уголовного закона, предусматривающую меньшую ответственность за содеянное, когда подсудимый признает вину, но адвокат считает, что его действия неверно квалифицированы предварительным следствием.

Общий принцип данной позиции, – она не должна ухудшать положения подзащитного.

3. Позиция смягчения ответственности за содеянное, (позиция снисхождения ), когда подсудимый полностью признает вину, адвокат полагает, что достаточно доказательств, подтверждающих его виновность, но мера наказания должна быть минимальной, по санкции данной статьи, либо подсудимый заслуживает применения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, в соответствии с требованиями ст. 64 УК РФ.

Защитительная речь адвоката состоит из трех частей – вступление, основная часть речи, заключение.

Адвокат должен ясно представлять, готовясь к произнесению защитительной речи, о чем говорить, что говорить, как говорить.

Необходимо определить предмет доказывания – основной тезис защитительной речи, методы и способы доказывания, правильно построить композиционно защитительную речь.

Основная цель защитительной речи – убедить слушателей, ( судей, присяжных заседателей ), в правильности избранной по делу позиции адвокатом. Основными методами достижения этой цели являются: логически выстроенная система доказательственных доводов и эмоционально-психологическая убедительность аргументов защитительной речи.

Основные требования к защитительной речи адвоката – конкретность, лаконичность формулировок, обоснованность выводов.

Известно образное высказывание Платона о том, что речь судебного оратора должна составлять в целом живое существо, голова, тело, руки, ноги, все это должно соответствовать своему назначению, и составлять единое целое.

Когда нарушается логическая последовательность доводов защитительной речи, доводы вытекают из ложных посылок, – нарушается целостность восприятия картины происшедшего, утрачивается связь между фактами доказывания и конечными выводами позиции защиты.

Вступление в защитительной речи преследует цель, – завладеть вниманием слушателей, расположить их к восприятию того, о чем намерен говорить оратор. Неуместен шаблон, который порой присутствует в речах наших адвокатов.

Вряд ли, заинтересует слушателей адвокат, который произносит защитительную речь следующего содержания: — «Мой подзащитный обвиняется в том……. (следует дословное перечисление эпизодов, по тексту обвинительного заключения),… У меня нет оснований оспаривать предъявленное обвинение. Вина моего подзащитного полностью доказана. Обращаю ваше внимание только на доказательства, характеризующие личность моего подзащитного, ранее не судимого, положительно характеризуемого по месту работы и в быту, имеющего на иждивении несовершеннолетнего ребенка. Прошу определить меру наказания не связанную с лишения свободы……….»

Этих стандартов следует избегать, т.к., в приведенном монологе, начисто отсутствуют элементы мыслительной деятельности адвоката.

В советские времена было обязательным, в вступительной части защитительной речи, давать общественно-политическую оценку содеянного подзащитным. На этот счет, были циркуляры Министерства Юстиции РСФСР. Доходило до абсурда, когда адвокат в вступительной части речи, клеймил позором такое, чуждое советскому строю явление, как кража, говорил о том, что лица расхищающие социалистическую собственность, подрывают основы благополучия советских людей, мешают им дружно идти в светлое завтра, и людям, посягнувшим на экономическую основу государства, нет место среди строителей коммунизма, одновременно, в последующем, тот же адвокат, горячо доказывал, что его подзащитный, не мало сделал для приближения светлого будущего, т.к., он имеет хорошую характеристику с места работы, ходатайство трудового коллектива о взятии, оступившегося вора на поруки, и блестящую характеристику от участкового по месту жительства, в которой указано, что подзащитный два или три раза принимал участие в ленинских коммунистических субботниках, и один раз помог старушке перейти улицу в людном неположенном месте.

На одном из семинаров в г. Хабаровске в 1975 году, видный московский адвокат, который после смены режима, стал непримиримым демократом, учил молодых адвокатов, в том числе и автора этих строк, как следует давать общественно-политическую оценку содеянного подзащитным в вступительной части защитительной речи. В те времена, были нередки процессы над десидентами. В одном из процессов, этот адвокат, защищал механика ткацких станков чулочной фабрики, который очень хотел отбыть в землю обетованную, и пытался нелегально пересечь « железный занавес », за что был предан суду, как изменник родины, пытавшийся вывести за границу секреты советского текстильного производства, и разгласить их западным спец. службам. Очевидно, у властей были серьезные опасения, что секреты производства советских колготок, подорвут мощь экономики социалистического государства. В вступительной части защитительной речи адвокат сказал, что как гражданин Советского Союза, как член КПСС, он глубоко возмущен тем, что отдельные отщепенцы, предают нашу горячо любимую родину, выдают государственные секреты, и искренне возмущен поступком своего подзащитного, но как юрист-адвокат, он должен выполнить свою казенную миссию, и защищать этого человека, т.к., только наша Советская, самая справедливая в мире Конституция, дает, даже таким, попавшим в сети буржуазной пропаганды, людям, как его подзащитный, право на защиту от предъявленного обвинения….. и далее в том же духе.

Подобные речи были эталонны, справедливости ради, следует отметить, что мало кто из адвокатов, следовал этим циркулярным указаниям т.к., здравый смысл не зависит от указаний режима, а подавляющая часть адвокатов, не страдала скудоумием.

В вступительной части защитительной речи уместно заинтриговать слушателей, выдвинуть тезис, способный привлечь внимание, привести цитату, применимую к рассматриваемому делу. Строгих рецептов здесь нет, а вариантов великое множество.

Основная часть защитительной речи напрямую связана с позицией адвоката по делу.

Наиболее распространенная позиция защиты – смягчение ответственности за содеянное. Порою, адвокат в замешательстве, о чем говорить? Подсудимый пять раз судим. Вину признает полностью. Доказательств виновности, более чем достаточно. Что положительного в этом человеке? Выход есть всегда, как в том одесском анекдоте, когда в отдел кадров оборонного НИИ, пришел молодой человек для устройства на престижную, высоко оплачиваемую должность, и на вопросы кадровика отвечал, что он три раза судим за мошенничество, платит алименты трем женам, неоднократно лечился от наркомании, пять раз увольнялся ранее за прогулы. На вопрос: — что же у Вас положительного? — Браво ответил – Реакция Вассермана! Данный случай, вряд ли растрогал бы наших судей, но это пример тому, что в самых безнадежных ситуациях, всегда возможно отыскать малозаметные детали, и придать им плюсовую окраску. (Не пугая судей одесскими примерами).

По печальной аналогии, один ныне здравствующий коллега, в процессе по обвинению подзащитного в неосторожном убийстве, при оправдательной позиции защиты за недоказанностью участия в содеянном, предъявил суду, в дополнении к судебному следствию, массу почетных грамот, которыми подзащитный был награжден за первые места в республиканских соревнованиям по пулевой стрельбе, при фабуле дела, когда выстрелы в потерпевшего, были произведены в темное время, со значительного расстояния. (Случай на охоте). Это из серии, когда расшибают лоб, если попросят помолиться. Это усердие со знаком минус.

Поле деятельности для адвоката, в защитительной речи, по позиции снисхождения к подсудимому, при полному признании им вины и доказанности обвинения – необъемно.

По высказыванию русского судебного деятеля А.Ф. Кони – Нет такого падшего и заблудшего человека, в защиту которого не нашлось бы слова сострадания -.

Подлежат анализу и доказыванию все части и пункты ст. 61 УК РФ – обстоятельства смягчающие наказание, применительно к конкретному подсудимому. Обосновывая наличия каждого смягчающего вину обстоятельства, необходимо ссылаться на подтверждающие доказательства, исследованные в ходе судебного следствия.

Недостаточно перечислить то, что подзащитный впервые совершил преступление небольшой тяжести, вследствие случайного стечения обстоятельств, что на его иждивении находятся малолетние дети, что подсудимый активно способствовал раскрытия данного преступления, что он загладил добровольно причиненный вред и т.п. Необходимо, каждое смягчающее вину обстоятельство, подтвердить реальными доказательствами, со ссылками на листы дела. Уместно в защитительной речи зачитывать полностью, либо частично документы, подтверждающие смягчающее вину обстоятельство.

При наличии смягчающих вину обстоятельств, предусмотренных пунктами И или К ст. 61 УК РФ, и отсутствии отягчающих обстоятельств (в редакции статьи Федеральным законом от 29.06.2009 года), в соответствии с ч. 1 ст. 62 УК РФ срок или размер наказания не могут превышать 2/3 максимального срока или размера наказания наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей УК РФ.

Следует обратить внимание суда на то, что в соответствии с ч. 2 ст. 61 УК РФ – суд при назначении наказания может учитывать и другие смягчающие вину обстоятельства, не предусмотренные ч. 1 данной статьи. Следует предъявлять суда дополнительные смягчающие вину обстоятельства, и просить суд признать их таковыми.

Адвокат должен оспорить каждый довод обвинения, если оно просит суд признать в действиях подсудимого отягчающие вину обстоятельства, предусмотренные ст.63 УК РФ.

Адвокат должен просить суд не применять к подсудимому дополнительных мер наказания, мотивируя просьбу конкретными доводами, со ссылками на доказательства, исследованные судом.

Адвокат должен просить суд не применять к подсудимому принудительных мер медицинского характера, если к тому имеются основания.

Адвокат должен оспорить гражданский иск по делу, если к тому имеются основания, четко мотивирую свою позицию в этой части.

По позиции смягчения ответственности и наказания, адвокат должен в защитительной речи осветить вопросы, сформулированные в ст. 299 УПК РФ — вопросы, разрешаемые судом при постановлении приговора, применительно к рассматриваемому делу. Положение подзащитного значительно улучшится, если адвокат аргументировано, доказательственно осветит пункты данной статьи, с позиции смягчения ответственности подсудимого.

Представляется, что профессионально прозвучит в защитительной речи, ссылка адвоката на пункты руководящего Постановления Пленума Верховного суда РФ, по позиции смягчения ответственности и наказания.

Основными по данной теме являются:

1. Постановление Пленума ВС РФ от 11 января 2007 г. № 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания».

2. Постановление Пленума ВС РФ от 29 октября 2009 г. № 20. «О некоторых вопросах судебной практики назначения и исполнения уголовного наказания».

3. Постановление Пленума ВС РФ от 29 октября 2009 г. № 21. «О внесении изменения и дополнений в Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 года « 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания».

4. Постановление Пленума ВС РФ от 29 июля 2010 г. №17 «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве».

Уместно сослаться на конкретное определение судебной практики вышестоящих судов, где в аналогичной ситуации, дело разрешено с минимальным наказанием для подсудимого.

Принято считать, что в российском уголовном судопроизводстве нет прецедентного права, и ссылки на то, как разрешено в похожей ситуации, дело другим судом, либо вышестоящим судом, не являются для суда, рассматривающего конкретное дело определяющим. Формально, с этой позицией можно согласиться, но руководящие Постановления Пленума Верховного Суда РФ, в которых формулируется четкая позиция по трактовке положений уголовного, либо процессуального закона, – то же прецедентное право, только в другой юридической конструкции, и Постановления Пленума ВС РФ, подготавливаются на основе той же судебной практики.

Ссылаясь на конкретные определения судебной практики в защитительной речи, уместно сделать оговорку, примерно такого содержания: — « Понимая, что судебная практика не является источником права, позволю себе слаться на Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от ….. №……. которым, в схожей ситуации, дело разрешено следующим образом……………….. полагаю, что суду не безразлична позиция Верховного Суда РФ по данной категории дел ».

По позиции защиты, связанной с доказыванием нарушений норм УПК РФ, нарушением законных прав подзащитного в ходе предварительного расследования, уместно ссылаться на следующие основополагающие Постановления Пленума Верховного Суда РФ:

1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 29.04.1996 г. (в редакции Постановления Пленума ВС РФ от 06.02.2007 г. № 7.) «О судебном приговоре».

2. Постановление Пленума Верховного суда РФ № 1. от 05.03.2004 г. «О применении судами норм уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».

3. Постановление Пленума Верховного суда РФ № 23 от 22.11.2005 г. «О применении судами норм уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей» .

4. Постановление Пленума Верховного суда РФ № 60 от 05.12.2006 г. «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел».

5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 28. от 22.12.2009 г. «О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству».

По делам несовершеннолетних, невозможно при подготовке к защитительной речи, обойтись без руководящего Постановления Пленума Верховного суда РФ № 1 от 01.02.20011 г. «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних».

Несомненно, что ссылки на конкретные пункты Постановления Пленума Верховного Суда РФ и тезисы судебной практики вышестоящих судов, будут способствовать убеждению суда в правоте позиции адвоката, избранной по рассматриваемому делу.

В основной части защитительной речи, по позиции переквалификации действий подсудимого по статье закона, предусматривающую меньшую ответственность за содеянное, необходимо провести анализ каждого доказательства, которое, по мнению обвинения, подтверждает виновность подсудимого, по той статье уголовного закона, по которой он предан суду.

Необходимо подвергнуть критике приведенные доказательства обвинения, оспорить их, и на основе своей конструкции доказательств, убедить суд в том, что действия подсудимого неверно квалифицированы статьей закона о более тяжком преступлении. Необходимо дать развернутый анализ диспозиции статьи уголовного закона, вмененного подсудимому, убедить суд в том, что действия подзащитного должны квалифицироваться менее тяжкой статьей закона, с приведением доказательств, подтверждающих позицию защиты.

Уместно и необходимо оперировать конкретными пунктами Постановления Пленума Верховного Суда РФ по данной категории дел, с приведением примеров из судебной практики вышестоящих судов.

Позиция оправдания подсудимого. Согласно требованиям ч. 2 ст. 302 УПК РФ – оправдательный приговор постановляется в случаях: — если не установлено событие преступления, подсудимый не причастен к совершению преступления, в деянии подсудимого отсутствует состав преступления, в отношении подсудимого присяжные вынесли оправдательный вердикт.

В основной части защитительной речи, по данной позиции, необходимо оспорить каждое обвинительное доказательство, приведя контрдоказательства обвинению.

Необходимо убедить суд в том, что показаниям свидетелей обвинения верить нельзя, т.к. эти показания противоречивы, с приведением фактов противоречий, причин возникших противоречий в показаниях свидетелей, убедить суд в том, что свидетели обвинения являются лицами, прямо заинтересованными в неблагоприятном для подсудимого исходе дела, убедить суд в том, что согласно требованиям ст. 75 УПК РФ, данные доказательства недопустимы, т.к. они получены с нарушением требований УПК РФ, свидетель не может указать на источник получения информации и т.п.

Убедить суд в том, что показания свидетелей защиты, – истина в последней инстанции, а сами они, (свидетели защиты), – их духовный облик — олицетворение чистоты и непорочности, (белее альпийского снега!).

Убедить суд в том, что некоторые обвинительные доказательства по делу, не относятся к предмету доказывания, (ст. 73 УПК РФ), и не могут быть положены в основу обвинения подсудимого.

Убедить суд в том, что опознание по делу проводилось с нарушением требований ч. 5 ст.193 УПК РФ по фотографиям, в то время как, имелась возможность предъявить лицо для опознания лично, (подтвердить конкретными доказательствами), и т.п.,

Убедить суд в том, что по делу нарушены требования главы 27 УПК РФ, определяющей порядок проведения экспертизы. Нарушены права обвиняемого при назначении и производстве судебной экспертизы, (ст. 198 УПК РФ). Дать анализ заключению экспертов, (ст. 204 УПК РФ), с целью оспорить достоверность выводов экспертов. Поставить под сомнение компетенцию экспертов, указать суду на то, что эксперты в заключениях вышли за пределы своей компетенции, поставить под сомнение правильность методик, применяемых экспертами, при составлении заключения, и т.п.

Оспорить доводы обвинения о реальной либо идеальной совокупности, если это на пользу подзащитного (ст. 17 УК РФ).

Квалифицированно доказать суду, что имел место эксцесс исполнителя, соучастника преступления, в то время как, подсудимый не имел единого умысла с соучастником, на совершение конкретных преступных действий (ст. 36 УК РФ).

Доказать суду то, что срок давности вынесения приговора истек, если к тому имеются основания (ст.78 УК РФ).

Разумеется, все вышеизложенное – схема основной части защитительной речи по позиции оправдания подсудимого. Конкретика — в деле, по которому произносится защитительная речь, но порядок построения этой части защитительной речи – может быть таким.

Заключительная часть защитительной речи – аккорд, подведение итогов сказанного. Аккорд должен прозвучать, по возможности, кратко и убедительно, чтобы у слушателей сохранилась целостная картина восприятия услышанного.

Бытует мнение, что наиболее отчетливо запоминается то, что сказано в заключительной части разговора, монолога. Вячеслав Тихонов объявил об этом с экрана. Неизвестно доподлинно, как воспринял эту догму Леонид Броневой, но мнение сохранилось, и принято считать, что в конце словесной передачи информации, лучше формулировать кратко основной вывод сказанного.

В защитительной речи, это просительная часть, в которой необходимо довести до суда итоговую просьбу защитника по занятой позиции.

Формулировка заключительной позиции по делу не должна быть альтернативной, она должна быть конкретной и краткой.

Совершенно недопустимо, когда адвокат просит суд оправдать подсудимого, с оговоркой, — если уважаемый суд, (ваша честь!), не разделит позицию защиты, адвокат согласен на меру наказания не связанную с лишением свободы.

Эта альтернативность свидетельствует о неуверенности адвоката в правильности избранной по делу позиции, и сводит на нет, всю убедительность основной части защитительной речи, в которой адвокат убеждал суд в невиновности подзащитного.

Принято после окончания прений сторон, пользоваться репликой. Право последней реплики принадлежит подсудимому или его защитнику (ч. 6 ст.292 УПК РФ).

Некоторые коллегии отказываются от последней реплики, объясняя это тем, что все сказано в защитительной речи. Представляется, что адвокат должен во всех случаях пользоваться правом последней реплики, т.к., психологически отказ от последней реплики, может быть воспринят, как отсутствие у защиты аргументов против доводов, высказанных в реплике обвинителя. Может сложиться мнение, что после реплики обвинителя «крыть» адвокату нечем. Уместно, кратко пояснить суду в последней реплике, что доводы обвинения, не поколебали позицию защиты, и адвокат надеется на то, что при постановлении приговора, суд учтет аргументы защиты, и вынесет законный и обоснованный приговор, в котором будут удачно совмещены гуманность и справедливость!

По сложным, много эпизодным делам, с большим количеством подсудимых, уместно и целесообразно, представлять суду по окончании прений сторон, до удаления суда в совещательную комнату, в соответствии с требованиями ч. 7 ст. 292 УПК РФ, в письменном виде, предлагаемою формулировку решений по вопросам, указанным в пунктах 1-6 ст. 299 УПК РФ (Вопросы, разрешаемые судом при постановлении приговора).

Это может существенно укрепить позицию защиты при принятии судом окончательного решения по делу.

Нередки случаи, когда адвокаты, после окончания судебных прений, передают секретарю судебного заседания письменный текст своей защитительной речи, в УПК РФ этот момент не регламентирован, но это целесообразно во всех отношениях, – секретарю удобно формулировать в протоколе судебного заседания позицию защиты, и не исключено, что суд при постановлении приговора, сможет вновь оценить эту позицию на основе текста защитительной речи.

Общепринято, что защитительные речи произносятся, а не зачитываются по заранее заготовленному тексту.

Здесь нет строгих запретов и стандартов. По делам незначительного объема, возможно, составлять тезисы защитительной речи и по ним произносить речь. По много эпизодным делам уместно составить письменно защитительную речь, и произнося ее, ориентироваться на канву составленной речи. Все зависит от нашего опыта, наших возможностей, от того, что нам дано. Порою, квалифицированные адвокаты, с большим практическим опытом, не могут в устном изложении охватить всего объема, который они намеревались изложить в защитительной речи, и по окончанию выступления, с сожалением убеждаются в том, что отдельные моменты, запланированные ранее, были упущены. Выход один – тщательная подготовка к произнесению защитительной речи, составление либо полного текста речи, либо подробных тезисов речи, с разбивкой по частям, (вступление, основная часть, заключение).

Для начинающих адвокатов не возбраняется полностью зачитывать в суде свою речь.

Главным в защитительной речи является то, чтобы мы сказали суду все, о чем хотели сказать по делу.

Как произносить защитительные речи ? От правильно выбранного стиля речи, манеры поведения оратора, во многом зависит убедительность сказанного для слушателей.

Слушают того, кому доверяют, доверяют уверенным, в правоте сказанного. Стиль речи может быть разным, эмоциональным, сострадательным, деловым, и т.п., во многом он определен позицией по делу, но уверенность в том, что адвокат занял правильную позицию, убежден в правоте того, что излагает, должна непременно присутствовать в выступлении судебного оратора.

Уверенный человек, убеждая, в чем либо, всегда смотрит в глаза тому, кого он пытается убедить. Это действенный психологический прием воздействия на слушателей. Манеры выступающего должны вселять в слушателей интерес и уважение к личности судебного оратора. Правильная осанка, хорошо поставленный голос, тембр речи, выверенные жесты, правильная мимика, в комплексе, создают образ уверенного в себе человека.

Совершенно недопустимо, когда адвокат, произнося защитительную речь, начинает рыться в своих бумагах, отыскивая нужный лист, произносит речь неуверенным тихим голосом, допускает в речи выражения, неприемлемые в судебном присутствии, пользуется в речи вульгарными выражениями, неграмотно произносит отдельные слова, допускает выражения принятые в уголовной среде, (блатизмы), излишне жестикулирует.

Это работает против адвоката, и не способствует убеждению в правильности избранной позиции по делу, т.к. облик судебного оратора во многом влияет на восприятие того, что он пытается донести до слушателей.

Не профессионально звучат из уст адвоката, неправильные ударения в словах — договор и приговор, когда допускаются выражения: мент, беспредел, зона и т.п. Есть другие слова для пересказа ситуации.

Совершенно недопустимо в защитительной речи по делам, где потерпевшие серьезно пострадали от действий подсудимого, где совершалось насилие с причинением тяжкого вреда здоровью, либо смертью потерпевшего, по делам об изнасиловании, строить свою защиту на отрицательных качествах потерпевшего. Когда речь идет о том, что потерпевший своими действиями, сам создал ситуацию, в результате которой подсудимый совершил действия, которые могут быть расценены как необходимая оборона, либо превышение ее пределов, допустимо обращать внимание суда на эти моменты, т.к., это основной тезис защиты. Но когда ситуация иная, и потерпевший не совершая никаких противоправных действий стал жертвой преступления, недопустимо предъявлять суду данные о том, что несколько лет назад потерпевший имел приводы в милицию, и в некотором роде, злоупотреблял алкоголем в свободное от работы время. По насильственным преступлениям потерпевшему наносится вред здоровью, в случае смерти человека, потерпевшими являются его близкие родственники, совершенно некорректно отыскивать в жизни погибшего негативные моменты, их достаточно у каждого человека, не этично, причинять потерпевшим боль, указанием на грехи человека, которого нет по вине подсудимого. Это вопросы общепринятой этики, переходить границы морально не дозволенного не следует.

Не эффективно выглядит позиция защиты, когда по делам об изнасиловании, адвокат пытается всю вину за происшедшее свалить на потерпевшую. Основной довод – зачем пошла с незнакомым или мало знакомым человеком? Зачем своим поведением дала повод для совершения насилия ? Не пошла бы, ничего бы не произошло !

По этой логике: – сиди дома – доживешь безбедно до глубокой старости !

Этой позиции имеется веский контрдовод – пошла, потому, что не каждый день встречаются уроды, способные насильно брать то, что им не дают.

Виктимное поведение потерпевшей, может быть неким аргументом в защитительной речи по делам данной категории, но это не должно быть основным аргументом защиты. Профессионально — строить защиту на совокупности доказательств оправдывающих подсудимого, либо смягчающих его ответственность, но тактически строить всю защиту, только на неправильном поведении потерпевшей — не рационально.

Весьма неприглядно мы выглядим в глазах слушателей, когда в защитительной речи касаемся позиции своих коллег по защите, и из желания облегчить участь своего подзащитного, доходим до того, что убеждаем суд в том, что речь коллеги (предыдущего оратора), была «вообще, не по делу», и есть большие сомнения в том, знаком ли коллега с уголовным кодексом.

Коллизии в защите допустимы, но степень конфронтации с коллегами по защите, должна быть выдержанной и разумной, равно, как и в полемике с обвинением.

Так же, неуместно поведение некоторых наших коллег, в то время, когда защитительную речь произносит другой адвокат, порою, адвокаты проявляют свое возмущение высказываниями выступающего против своего подзащитного, так бурно, что председательствующему в процессе, приходится делать им замечания. Запомнился случай, когда адвокат, выслушивая защитительную речь коллеги, мимикой и жестами показывал, что выступающий явно страдает выраженной формой слабоумия, если позволяет себе затрагивать в речи главенствующую роль в содеянном его подзащитного, красноречивые жесты в сторону виска, подчеркивали безаппеляционность этого вывода.

Наше недовольство позицией обвинения, также, порою, проявляются в некорректной форме.

На «публику» это может сработать, но, подобные проявления, явно дискредитируют нас профессионально, и не способствуют улучшению имиджа профессии.

В истории Российской адвокатуры есть замечательные образцы защитительных речей адвокатов. В основном это относится к старой, дореволюционной школе адвокатуры, когда ее ярчайшими предстателями, были такие, чудесники и чародеи слова, как Н.П. Карабчевский, В.Д. Спасович, А.И. Урусов, П.А. Александров, Ф.Н. Плевако, С.А. Андриевский, К.К. Арсеньев, не следует забывать, что эти люди, каждый по своему, были высоко одаренными людьми, и помимо адвокатуры достигали немалых высот в иных областях науки и искусства. Их жизнь подтверждает притчу о том, что талантливый человек – во всем талантлив.

Князь А.И. Урусов известен как театральный критик.

В.Д. Спасович — автор многотомного издания по истории русской и мировой литературы. С.А. Андриевский – поэт, литературный критик, исследователь творчества Тургенева и Достаевского. К.К. Арсеньев – автор фундаментальных работ по уголовному праву.

Это люди своего времени, и их слово применимо к той судебной системе, во времена которой, они творили.

В наше время, в условиях строгих параметров судебной практики, в условиях безоговорочного подчинения нижестоящих судов вышестоящим, которые диктуют стабильность судебной практики, в условиях, когда независимость судей при принятии решений по делам, напрямую зависит от утверждения этих решений кассационной инстанцией, а в случае отмены принятого решения, судья может попасть в разряд лиц, неугодных стабильному правосудию, с риском потерять высокооплачиваемую работу, в разы превышающую среднюю заработную плату по региону, вряд ли бы, слово выдающихся ораторов прошлого, имело серьезное воздействие на наших судей, при выборе окончательного решения по рассматриваемому делу.

По делам, где подсудимым является далеко не бедный человек, в случаях освобождения из под стражи, и условной меры наказания, в разы увеличивается риск судьи попасть под подозрение в коррупционных проявлениях, на фоне всенародной безуспешной борьбы с коррупцией.

Примеров тому, более чем достаточно.

Широко растиражированное прессой и телевидением дело Ходарковского и Лебедева. По утверждениям некоторых средств массовой информации, вина фигурантов дела не доказана. Считать чужие деньги – занятие не благодарное, т.к., своих от этого не прибавится, но желтая пресса пишет о том, что команде высококвалифицированных адвокатов, за работу по делу

заплачено несколько миллионов долларов. Результат известен,- обвинительный приговор с огромным сроком. Старания адвокатов были тщетны. Судья, рассматривающий дело, в телепередаче публично заявил, что при составлении приговора, ни с кем не советовался, помощник судьи, выступила с иным заявлением, говорит, жалко ей этого судью, человек он очень порядочный, но приговор писал не один, помогали ему в вышестоящем суде.

Зачем платили адвокатам такие деньги? (если пресса не преувеличивает). Это дело мог провести один стажер адвоката, допущенный к защите по определению суда,-

результат был бы тот же. Расходная часть обеспечения защиты — явно не соответствует реальным возможностям адвокатов, о чем свидетельствует результат по делу. Ярчайшая иллюстрация к роли адвоката в современном судебном уголовном процессе.

Хорошо, что у бывшего секретаря райкома комсомола Ходарковского, есть деньги на адвокатов и прессу, а сколько безвестных Ходорковских, с иными фамилиями, осуждено по России в подобных ситуациях, и адвокаты им помочь не могли, несмотря на свою квалификацию и яркие защитительные речи.

Роль адвоката в современном уголовном процессе ничтожна, если к делу имеется интерес местных или вышестоящих элит.

В нашей профессии нет авторитетов. Так называемые, известные адвокаты, с той же регулярностью, «проигрывают » громкие уголовные дела, о неизвестных, и говорить нечего. Откуда мифы о лучших адвокатах, о пресловутых « золотых пятерках » ? Загадок здесь нет. Просто, есть люди в звании адвоката., которые само пиаром, выступлениями на телеканалах, участием в шоу программах, где они глаголят общеизвестные истины, повторяя как попугаи, о том, что перед законом все равны, не взирая на чины и звания, что главное – неотвратимость наказания, что тюрьма никого еще не исправила, что свобода лучше, чем не свобода, и прочую чушь, само приближением к власть имущим, скандальной репутацией, очевидно, подавляют свои комплексы несостоятельности, не забывая о том, что самореклама положительно влияет на размер личных доходов.

Мелькают на телеканалах броские сюжеты о том, как, в совершенно безнадежной ситуации, как правило, женщина, приходит на прием к адвокату, и тот, побеседовав с ней несколько минут, мчится к ней в дом, переговаривает с соседями, и вмиг раскрывает страшное убийство ее мужа (или любовника, в зависимости от замысла режиссера), притом, моментально проводятся всевозможные экспертизы, вплоть до геномной. Куда там, до этих экспресс-расследований, детективам Эдгара По, Агаты Кристи и сверх современного Б. Акунина! И в этом балагане участвуют не актеры, а действующие адвокаты.

Именуется все это адвокатскими историями, хотя, налицо классические оперативно-розыскные мероприятия.

Все это далеко от профессиональной адвокатуры. «Гиганты и чародеи слова » — этим не занимались. Не позволяло происхождение.

Адвокат по уголовным делам крайне редко может повлиять на позицию судей по делу, те случаи, когда внутреннее убеждение судьи совпадает с позицией адвоката — (идеальная совокупность) – крайне редки, о чем свидетельствует статистика оправдательных приговоров. Судейское убеждение формируется не под влиянием ярких защитительных речей адвокатов, оно зависит от общей тенденции политики правосудия, от того, куда качнется маятник правосудия — в репрессию или к шкале гуманизации наказаний. Подобные решения — компетенция никак не судейской, а высшей власти.

Несмотря на некоторый пессимизм в оценке современных возможностей защитника по уголовным делам, адвокат обязан в процессе делать все от него зависящее, использовать весь арсенал законных средств, в целях оправдания подзащитного, либо смягчения его ответственности перед законом. Нужно работать по делам таким образом, чтобы при неблагоприятном для подзащитного результате, доверители остались довольны проделанной адвокатом работой, и были убеждены в том, что адвокат по делу сделал все, что от него зависело.

Наверное, в этом и суть профессионализма.

Можно посоветовать коллегам, в качестве минимума информации, по обширной теме защитительной речи адвоката следующую литературу:

1. Плевако. Избранные речи. Юр. лит. 1993 г.

2. Сергеич. Искусство речи на суде. Юр. лит. 1988 г.

3. Спасович. Судебные речи. СПБ. 1993 г.

4. Костандов. Судебное красноречие русских юристов прошлого. Фемида. 1992 г.

5. Судебные речи известных русских юристов. Юр. лит. 1958 г.

6. Цицерон Марк Тулий. Три трактата об ораторском искусстве. Наука. 1972 г.

7. Панасюк. Как убеждать в своей правоте. Современные психотехнологии. Дело. 2001 г.